Поехали!
Тот, чьё имя Страж
Окончание повести
часть перваяwww.diary.ru/~Akselprime/p166454397.htm
часть втораяwww.diary.ru/~Akselprime/p166529273.htm
часть третьяwww.diary.ru/~Akselprime/p166579952.htm
часть четвёртаяwww.diary.ru/~Akselprime/p166678459.htm
часть пятаяwww.diary.ru/~Akselprime/p166766357.htm
Часть шестая, стр. 42-51, окончание
читать дальше* * *
До возвращения на Кибертрон оставалось четыре цикла. Альел ещё никогда так остро не желала как можно скорее покинуть обтекаемый корпус шаттла, как теперь. Ей было тесно в нём. Впрочем, ей сейчас было тесно даже в своём собственном корпусе. И, скорее всего, не ей одной.
Случается, что в стройный ряд мыслей вдруг ворвётся маленький ошалелый вирус – и мчится сквозь все рабочие процессы, прилепляясь к каждому запущенному приложению, к каждому файлу разума и памяти. Так случилось и теперь. Весь полёт с Веградана её не покидал маленький вирус в кодировке страха: «он там, в грузовом отсеке».
Сквозь мириады ослепительно сияющих молчаливых звёзд, сквозь призраки былого, сквозь безвоздушную тьму они везли в грузовом отсеке шаттла корпус седьмого Прайма. Они возвращали Родине героя.
Проклятого и забытого ею, как величайшего предателя.
Альел всё вспоминала, как стояли они, потрясённые, у потухшего экрана улитки. Как Оптимус первым нарушил безмолвие общей боли – отошёл к окну, прислонился головой к стене, на миг закрыл глаза ладонью. Какими неестественно резкими, незавершёнными вдруг стали его движения; как, тяжело ступая по грязным плитам, он приблизился к погибшему автоботу и опустился перед ним на одно колено. Как, чуть помедлив, протянул руку и снял тент, скрывавший лицо мертвеца.
- Прости нас, Сентинел. Прости нас всех.
Оптимус всё стоял и стоял перед ним, склонившись, склонив голову – а потом осторожно положил ладонь на выступающий шов: стык грудных пластин, стёкол кабины. Элита, заметив это движение, подняла голову. Прайм, придержав второй рукой левую половину, разомкнул пластины. Развернул их в стороны – и открыл грудной отсек Сентинела. Отщёлкнул клеммы, вынул помятый защитный блок; осторожно опустил кисть в образовавшуюся полость, провёл пальцем – нет ли грязи или комков засохшей смазки. Элита поспешно подошла к Прайму, нагнулась, положила ладонь на его руку и сильно сжала:
- Оптимус, не смей…
- Он был Хранителем до меня… Возможно, Матрица…
- Не смей! – громче и резче повторила Элита. – Я понимаю тебя… У нас у всех шок, и я отлично тебя понимаю… Но пойми и ты: то, что он спас тебя от гибели, ещё ничего не доказывает. И слова Мегатрона – это, может быть, лишь догадки! Оптимус, ты не был рядом в тот вечер, когда Сентинел признал, что предал автоботов! И я не знаю, в какой из этих раз он солгал! Он погиб, Оптимус, погиб пять тысяч лет назад – так оставь в покое его искру... Не надо ничего менять. Не надо ворошить прошлое. И тем более – пытаться его изменить...
Оптимус долго молчал.
- Наверное, ты права, Элита. Как ни больно – но лучше оставить всё, как есть.
…Альел размышляла, запуская процессы анализа сквозь въедливый вирус, неустанно твердящий, что Сентинел здесь, чуть дальше и чуть ниже их, в грузовом отсеке шаттла. О том, что отключить аннигилятор – если Уилджек не врёт – действительно можно, только вставив на место управляющую колонну. И о том, что, если бы всё происходило не на Веградане, у Сентинела не оказалось бы в распоряжении пары астросекунд, которые в итоге позволили ему спасти автоботов. Приказ об активации устройства, поданный нажатием красной кнопки, не успел пройти. А новый – об уничтожении колонны – так и не сорвался в пространство. Ведь колонна формально осталась цела…
Счастье, что Сентинел знал о свойствах углеродных лиан.
Но почему Мегатрон не вернулся за пультом потом? И почему, если он так тщательно следил за каждым шагом Сентинела, тайная мастерская последнего осталась не тронутой?
И почему, наконец, история пишется лишь однажды? Теперь, как бы ни хотелось, они уже не в состоянии заменить устаревшую версию файла свежей. И никто не в состоянии. Для всех Сентинел был и останется предателем. Хотя своей нынешней мирной жизнью они в чём-то обязаны и ему…
Просто… Слишком много веков прошло. Гибкая ветвь истории, вобравшая в себя начало войны с Мегатроном, давно закаменела. Едва ли удастся повернуть процесс вспять.
…По прибытии на Кибертрон Уилджек и Джаз помчались в мастерскую Сентинела – откуда вскоре пришёл рапорт главнокомандующему об успешном завершении операции. Колонна была вставлена на место, аннигилятор отключен – и непосредственно после этого уничтожен. Оптимус, ещё до отправления на Веградан отдавший приказ о приостановке действия абсолютно всех космических мостов, разослал распоряжение об их тестовом запуске с грузами, не представляющими ценности. Элите была поручена миссия дипломатических переговоров с директоратом Центрального Бюро Захоронений. Оптимус намеревался поместить корпус Сентинела в пустующую ячейку Гробницы Праймов – ни больше, ни меньше.
Альел было предписано отправиться вместе с Элитой. Но та отказалась от помощи, отшутившись: мол, постарается как-нибудь обойтись без услуг снайпера.
Альел получила увольнительную.
И поехала к Талимне.
* * *
Приглашённых было куда больше, чем ожидала Альел – Оптимус посчитал нужным оповестить о результатах поездки почти всех, кто знал Сентинела лично. Интересно, догадывается ли он, что какая-то часть из них пришла на похороны вовсе не проститься с незаслуженно забытым героем? А просто потому, что такого развлечения им больше не предложит никто и нигде. Мёртвый трансформер, извлечённый из алмазоподобного ствола… Великолепно сохранённый! Как будто только что убили. Фантастическое зрелище…
Может, Прайм и догадывается. Но, как обычно, молчит.
Талимна стояла близко-близко, почти прижавшись к ней, и Альел держала её под руку. Сентинел, лежавший на прощальной платформе из чёрного мрамора, в приглушённом освещении похоронного зала казался слишком живым. Робкие возражения рассудка – взгляни, металл его корпуса посерел, погасли оптические датчики, навеки застыли их диафрагмы – без остатка сокрушала мощь старого воина. Она ощущалась, она почти улавливалась датчиками: как будто корпус Сентинела испускал в пространство зала её волны. Теперь Альел точно знала, отчего таким грозным и величественным – пугающе величественным – с самого начала казался ей этот мёртвый автобот. Жизнь живётся один раз. Но тому, кто положил её на алтарь войны во имя жизни своих братьев – не указ досужие домыслы, собранные в томах энциклопедий. История никого ничему не учит… Учат те, кто её вершат.
В конце концов… В данном случае справедливость восторжествовала. И пусть не весь Кибертрон, а лишь некоторые жители планеты узнали правду о самоотверженном герое – они всё же её узнали.
Что становится с искрой трансформера после смерти? Обрела ли искра Сентинела покой? Или, может быть, сейчас, в этом зале, присутствует не только внешняя его оболочка, но и…
Нет-нет, пустяки и глупости.
Отзвучала печальная и грозная музыка, и Оптимус, сделав шаг вперёд, развернулся к присутствующим:
- Друзья мои, автоботы… И я, и все, кто присутствует здесь, не единожды за долгие годы войны провожали в последний путь и своих соратников, и своих близких друзей. Горько было прощаться с ними – но в искрах наших горела надежда, что их гибель не была напрасной. Ведь погибали они во имя мирного Кибертрона, во имя нас с вами. И сегодня, в этот скорбный час прощания, вершится суд над одной из величайших ошибок нашего прошлого. Но это… счастливый, это радостный суд! Тот, кого все эти века несправедливо обвиняли в страшном предательстве, никогда его не совершал. Наша Родина обрела ещё одного героя, чьё имя впишет отныне в золотые страницы своей вечной памяти. Как счастлив я произносить сегодня перед всеми вами эти слова: Сентинел Прайм оставался верен автоботам. Он был верен нам до конца – героического конца, достойного одного из лучших представителей нашей расы. В трудный час он, не дрогнув, пожертвовал своей жизнью ради нашей победы…
Он говорил, жестикулируя, слегка поворачивая то голову, то корпус. Тень его скользила по мраморной платформе, и на низких скошенных бортах, инкрустированных рубинами, в такт его движениям переливались загадочные огни. И, быть может, от этого всем, стоящим в похоронном зале, чудилось, что Сентинел слушал слова собрата – и слышал их.
Когда иссякли речи, все по очереди стали подходить к лежащему на платформе роботу. Кто-то касался его плеча, кто-то – застывшей огромной руки, вытянутой вдоль посеревшего корпуса. Альел не знала, о чём каждый из них думал в эту минуту – лишь с грустью сознавала: не все верят в то, что старому мифу о Сентинеле Прайме надлежит отныне рухнуть навсегда. Какие слова его в действительности были ложью? Те, что были сказаны лучшему другу Кибо, Элите и Талимне? Или те, что он сказал Мегатрону? Почему проект космического моста всё же попал в руки десептиконов?
Нет, вопросов не стало меньше…
Но, как бы там ни было, всё, что открылось, открылось не зря.
Талимна подошла одной из последних; склонив голову, какое-то время смотрела в застывшее металлическое лицо, опершись о низкий борт с драгоценными камнями. Потом тихо сказала:
- Сентинел… Друг мой…
Оторвала пальцы от бортика и взяла тяжёлую, безучастную ладонь Сентинела в свои ладони. Чуть приподняла, крепко-крепко сжала – и произнесла едва слышно:
- Прощай.
Не выпуская его руки, сделала шажок вдоль платформы, наклонилась – и прикоснулась губами к выступу шлема возле его щеки.
И вдруг – громко, пронзительно ахнула; резко выпрямилась, разжала руки. Альел и Оптимус, стоявшие ближе других, кинулись к ней. Альел, подбегая, бросила быстрый взгляд на Сентинела – и, не удержавшись, вскрикнула сама. Мёртвые глаза автобота ожили: в глубине всё отчётливей, всё сильнее разгорался синий свет. По всему корпусу пронёсся лёгкий треск – и серый металл сам собой начал приобретать яркий, живой красный оттенок.
Приглашённые охнули, пришли в движение.
- Назад! – громко скомандовал Оптимус.
Альел и Талимна замерли в шаге от платформы; Оптимус спешно оттолкнул их рукой:
– Все назад! – и, взявшись за скошенные пластины кабины Сентинела, в одно движение раскрыл его грудной отсек.
- Оптимус, нет! – завопила Элита.
Но тот, не слушая, распахнул створки своей кабины, вырвал из груди Матрицу лидерства и со всей силы всадил её в грудь Сентинела Прайма.
Матрица полыхнула, окатив весь отсек ярчайшим голубым светом. И, к полному ужасу всех присутствующих, Сентинел Прайм, издав короткий крик, вцепился руками в борта платформы – а затем рывком сел на ней. Все оторопели; пожилая служащая Похоронного Комплекса, потеряв контроль над системами штатного функционирования, сползла по стене.
Оптимус, невольно отступивший на пару шагов, сделал движение в сторону платформы, собрался что-то сказать – но не успел. Ещё мгновение назад такой недвижный и такой безучастный Сентинел теперь в один прыжок соскочил с платформы, бросился на своего спасителя и, повалив его на пол, замахнулся огромным кулаком.
- Сентинел, стой! – перекрывая стон общей паники, закричал тот. – Это же я, Оптимус Прайм!
Кулак с блеснувшими зубцами кастета замер в нескольких сантиметрах от его лица. Сентинел отвёл руку:
- Оптимус?!
Голос его почти сплошь состоял из хрипа динамиков и треска неисправного вокалайзера; было непросто вычленить из этого шума осмысленные звуки.
- Оптимус!.. Слава арку, ты цел!..
Сентинел поднялся во весь рост; Оптимус встал с пола вслед за ним. Расширенные до предела диафрагмы датчиков старшего Прайма глядели куда-то правее и выше головы лидера автоботов; подле плеча искрил надорванный провод. Он оглянулся, обвёл помещение расфокусированным взглядом, спросил изуродованным хриплым голосом:
- Что это?.. Где мы?.. Где Мегатрон?..
Оптимус осторожно шагнул к нему:
- Сентинел… Не торопись… Вспомни.
Тот устремил на него невидящий взгляд – и вдруг дёрнулся:
- Подожди… Колонна!
- Ты бросил её в лиану.
- И она… Постой!... Я же… Я…
- Сентинел, - очень тихо, и очень явственно в наступившем молчании, сказал Оптимус. - Ты прыгнул вслед за нею. Лиана отвердела. Ты провёл в ней… долгое время. Постарайся понять, что я скажу… Прошло почти пять тысяч лет, Сентинел.
- Что? – негромко выпустил тот сквозь испорченный динамик. – Пять тысяч лет?!
- Именно так, - кивнул младший Прайм.
Сентинел растерянно переступил на месте, сделал неопределённый жест рукой – и вдруг резко вытянулся, вскинул голову:
- Война… Война?!
- Война окончена, - успокоил Оптимус. – Автоботы победили.
За краешком правого стекла у Сентинела мигала лампа – сигнал перегрева систем. Он пошевелился вновь, шагнул вперёд – и пошатнулся. Оптимус бережно поддержал его под руку, заметив, как вспыхнула вторая сигнальная лампа перегрузки. Но Матрица в его груди теплилась привычным мягким светом: несмотря на явные сбои в цепях, Сентинел уже мог функционировать сам по себе, без неё.
- А… Мегатрон?.. – взволнованно спросил бывший лидер автоботов.
- Мегатрон повержен.
- Оптимус, - взглянув тому в лицо, тяжело захрипел Сентинел, – знаю, ты вряд ли поверишь мне… но я собирался уничтожить его!.. Я не мог допустить, чтобы он правил Кибертроном... И я… я лишь притворялся его союзником… Это правда!
- Ты спас мне жизнь, - веско произнёс Прайм. – Это говорит само за себя.
Но в голосе его Альел без труда уловила прохладный оттенок.
- И теперь… - глядя в глаза воскресшему автоботу, продолжил Оптимус, - как бы там ни было, теперь ты с нами. Ты вернулся домой, старый друг. Добро пожаловать на мирный Кибертрон, Сентинел Прайм!
* * *
- Нет, нет, пожалуйста! Ну, неужели невозможно подождать ещё хотя бы пару сотен циклов?
- Пару сотен? Вы в своем уме?
- Он ещё слишком слаб… И многие важные узлы нуждаются в немедленной замене! Поймите же, наконец! У него почти полностью выведен из строя вокалайзер! Ему больно говорить!..
Они препирались на весь этаж: шумный красно-белый врач Ред Алерт, перегородивший вход в ремзону, и невысокий автобот цвета некрашеной стали. Альел узнала его издалека: это был старший следователь по делу о гибели трансформеров и исчезновении грузов в космических мостах – до того, как расследование поручили им с Джазом.
Заслышав их шаги по коридору, и он, и медик замолчали и взглянули в их сторону. Первым, на пару шагов опережая её, Джаза, Уилджека, Перцептора и Элиту с сестрой, шёл Оптимус; завидев его, Ред Алерт сердито покачал головой:
- Ну конечно, я так и знал. Ни элементарного сочувствия, ни элементарной совести!
- Перестань, - примиряющее похлопал его по плечу Оптимус. – Ты же сам понимаешь, нам необходимо допросить его сейчас, пока он ещё не окончательно пришёл в себя – и не выяснил, что нам известно, а что нет.
- Учтите, я сообщу ему, что он может отказаться отвечать на ваши вопросы – по медицинским показаниям! – Ред Алерт сдавал свои позиции крайне неохотно.
- Не имеете права! – возмутился следователь. – Не то пойдёте по делу, как соучастник. Речь о государственной безопасности!
Ред Алерт темпераментными жестами рук дал понять Прайму, что не собирается дискутировать с идиотом. Прайм вежливо кивнул – и, аккуратно отстранив врача рукой, вошёл в отсек.
Сентинел лежал на спине, зафиксированный на высокой панели неотложного ремонта, и Фёст Эйд, главный врач правительственной ремзоны, ковырял инструментом под его кабиной, зажимая левой рукой вытащенные наружу провода. Он не сразу отреагировал на их появление – лишь когда в отсек набились все пришедшие роботы, поднял голову и одарил их не самым дружелюбным взглядом.
- Фёст Эйд, добрый день, - выдвигаясь вперёд, начал Оптимус, - нам необходимо поговорить с Сентинелом Праймом. Задать ему несколько вопросов – если, конечно, он в состоянии будет на них ответить…
Сентинел осторожно повернул голову:
- Я готов…
Вокалайзер его практически не работал; несмотря на замененные динамики, он сильно хрипел при каждом звуке.
Альел была уверена, что это следствие не столько веков, проведённых внутри лианы, сколько того удара в грудь, которым его наградил Мегатрон. И тогда говорить ему в самом деле больно, ведь крошки металла режут чувствительные мембраны, а с каждым произнесённым словом тает функциональность разбитого блока.
Да, его встретили, как героя. Но допрашивать будут, как преступника. Какая ирония...
Фёст Эйд, не говоря ни слова, скрепил провода разноцветными зажимами, уложил внутрь полости. Нажал ногой на педаль – панель медленно и плавно повернулась, трансформировалась в просторное кресло с широкими подлокотниками. Медик протянул палец к колёсику, поворотом которого убирались прочные скобы фиксации, но неслышно подошедшая сзади Элита молча тронула его за локтевой шарнир – и предплечья Сентинела, полулежащего в кресле, остались надёжно прижаты скобами к подлокотникам.
Неброский стальной автобот подошёл к старому воину, сел на придвинутый круглый табурет, вынул из бардачка тонкий ноутбук; лёгким, заметным только Альел и Джазу, движением включил диктофон – и побежала лента сухих фраз, лишённых окраски:
- Итак, начнём, пожалуй, с того, что я представлюсь. Моё имя – Нилнат Кроун, я являюсь старшим следователем прокуратуры сектора 21-19. Настоятельно советую вам быть откровенным в своих ответах, хоть и напоминаю, что вы имеете право…
Сентинел не слушал его. Взгляд его ярких глаз был ясным и осмысленным – но в эти несколько мгновений обращён он был совсем не на серого следователя с диктофоном в боковом отсеке, а на стоящую у самой двери Талимну. Альел со своего места не могла видеть её лица – но мысль о том, что сейчас эти двое смотрят друг другу в глаза, наполняла её искру отблеском какого-то гармоничного, давным-давно истреблённого войной чувства.
…Четыре астросекунды после пяти тысяч лет – много это или мало?..
- Вы готовы отвечать на вопросы, Сентинел Прайм?
- Да.
- Хорошо. Итак, расскажите, пожалуйста, вкратце, чем вы занимались после того, как перешли на сторону десептиконов?
Сентинел смерил его недовольным взглядом:
- Я никогда не переходил на сторону десептиконов.
- Ну, хорошо. Если вам удобнее общаться в другой терминологии – давайте попробуем так. Как вы сами квалифицируете свои действия?
Он ответил не сразу – очевидно, искал более ёмкое и точное определение:
- Неудавшаяся диверсия.
- Понятно. Расскажите, пожалуйста, поподробнее…
- Я собирался уничтожить Мегатрона, но, к сожалению, мой план потерпел поражение.
- Ясно. А Космический мост – это ведь ваше изобретение, верно?
- Да. Моё.
- Ага, ага… Но как же так получилось, что оно угодило в руки десептиконов, если вы утверждаете, что не переходили на их сторону? Они отняли его силой?
- Нет.
- Тогда как?
- Я отдал его сам.
- Простите, но логика этих поступков…
Сентинел хотел остановить его жестом руки; шевельнул кистью – и, вспомнив, что прикован к креслу, точно пленный, сердито свёл брови, слегка качнул головой:
- Подождите. Я объясню. Всё началось несколько раньше… Мне был дан дельный совет, которого я, увы, не послушался. Перед самым началом войны я спроектировал космический мост. Я рассказал о своём изобретении Альфа Триону, но он не поддержал мою идею. Посоветовал мне остановиться. Но мне казалось тогда, что моё изобретение в безопасности. Я отложил постройку самого моста, но не прекратил работу над проектом. После разговора с Альфа Трионом я для большей – как мне представлялось – безопасности разработал Антимост. На тот случай, если чертежи будут украдены… Смысл этого устройства в том, что оно способно аннигилировать материю, перемещаемую по космическому мосту…
- Угу, угу…
- Но я недооценил десептиконов. Они выследили меня, и Мегатрон ворвался прямо в мою мастерскую. Я очень рассердился тогда. И на него, и на себя… И решил на свой страх и риск подыграть ему. Я понимал, что Космический мост теперь так или иначе всё равно окажется в руках десептиконов. Если я буду противиться, меня убьют – а, оставшись в живых, я сумею нанести удар, когда противник потеряет бдительность. Я был слишком самонадеянным. За что и поплатился… Тогда, в тот раз, я сумел убедить Мегатрона в том, что я его союзник. Я собирался тайно сообщить Альфа Триону о том, что задумал – и действовать, обеспечив себе тыл. Я думал, удача улыбнулась мне. Увы... Разговор с Мегатроном, к несчастью, оказался записан автоботами. Меня объявили предателем. Разразился скандал. И я уже ничего не смог поделать. Меня вынудили играть выбранную роль дальше. Тогда-то я понял, как я заблуждался… И осознал, что, не имея никакого прикрытия, я смогу осуществить задуманное скорее всего лишь ценой своей жизни.
- А что вы хотели сделать?
- Заманить десептиконов в космический мост – всех сразу, всё высшее руководство, во главе с Мегатроном – и уничтожить.
- И… что же вам помешало осуществить ваш план?
Сентинел грустно усмехнулся:
- Я же сказал. Моя самонадеянность. Я действительно в скором времени приготовил ловушку, и десептиконы в неё попались. Мы все вошли в космический мост, чтобы отправиться на Веградан. До этого я летал туда на шаттле, руководил постройкой шахты и приёмника… Изучил флору и фауну. Сумел обстоятельно доказать Мегатрону, что там много стабильной энергии, которую можно получать из разных источников, не вступая в конфликт с аборигенами… Так вот, мы вошли в космический мост. Я взял с собой колонну… То есть, пусковое устройство Антимоста. Я держал её в руках, намереваясь нажать на кнопку, как только космический мост закроется и мы должны будем отправиться в путь сквозь пространство. Может быть, Мегатрон и верил мне… Но другие десептиконы были начеку. Саундвэйв заметил, что я сжимаю в кулаке колонну. Он подошёл ко мне со спины и какое-то время стоял вблизи, не двигаясь…
- О чём ты думал в этот момент? – негромко вставил Оптимус.
- О том, что мне нельзя оборачиваться. Надо вести себя так, словно всё в порядке… И о том, в какой момент нажимать на кнопку, чтобы аннигиляция настигла нас на гребне моста – это было бы вернее всего…
Оптимус качнул головой:
- Теперь ясно.
Джаз переглянулся с Альел. Она кивнула ему: глупо попался, правда. Хотя в то время, наверное, ещё далеко не каждый десептикон был в курсе, что Саундвэйв способен не только уловить, но и расшифровать импульсы тока в процессоре трансформера. И уж тем более – в такой острой ситуации, когда мысли можно считывать, как с экрана…
- Дальше? – учтиво потребовал стальной Нилнат.
- Собственно, всё… на меня бросились с трёх сторон прежде, чем я успел понять, что происходит. Вышибли из рук колонну… Мы благополучно телепортировались на Веградан. Мегатрон отдал приказ всем срочно осмотреть окрестности шахты – на случай, если здесь засада. И почти тут же с ним связался Шоквейв. Сказал, что автоботы во главе с Оптимусом пытаются захватить космический мост. Мегатрон расхохотался и отдал приказ сдать мост почти без боя. Чтобы автоботы вошли внутрь…
Сентинел замолчал; за стеклами, сообщая о перегрузке систем, мутно замигали обе сигнальные лампы. Видно было, что разговор волнует старого автобота; но следователь безжалостно напомнил:
- Дальше…
- Честное слово, я не знаю, как они догадались про Антимост. Я хранил его в строжайшем секрете… Но они знали всё, что требовалось. То есть… Мегатрон знал самое главное: нужно нажать на кнопку, когда автоботы окажутся внутри моста. Он издевался надо мной. Хотел, чтобы я стал свидетелем их гибели. Сказать, что я был в отчаянии – это мало что сказать… По счастью, у меня была с собой зарядная капсула от окисляющей винтовки. Я был скован металлическими кольцами по рукам и ногам… Мегатрон периодически отворачивался от меня. Мне удалось достать капсулу из бокового отсека и развинтить её. Осторожно сцеживая заряд на кольца, я постепенно сумел освободиться. И, когда Мегатрон повернулся ко мне спиной, попытался убить его – или хотя бы отобрать колонну на эти несколько циклов…
Он замолчал и опустил взгляд, прохрипел тихо и тяжело:
- Мне не удалось и этого. Мегатрон нажал на кнопку. Я выхватил у него колонну… Уничтожать её не было смысла: в таком случае Антимост сработал бы автоматически. И я догадался швырнуть её в лиану... Но моя колонна была слишком маленькой и лёгкой, и лиана не застыла. А кнопка была нажата, и я понимал, что пять из семи последовательно запрограммированных команд уже отправились в путь... Я не мог допустить гибели моих друзей. Им оставалось до аннигиляции не больше пары-тройки астросекунд, наверное… Тогда я решился прыгнуть в лиану, чтобы она отвердела. И я это сделал. Вот и всё.
- Это всё, что вы помните?
- Да. Я был ранен… Очевидно, отключился сразу. А когда очнулся… Очнулся уже здесь.
- Понятно.
- И всё-таки, Сентинел, - внезапно шагнув ближе, спросила Элита, - неужели действительно так нужно было отдавать космический мост десептиконам? Другой на вашем месте уничтожил бы чертежи!..
- Дело в том, что в своих разработках я пошёл значительно дальше. То, что оказалось в руках десептиконов – лишь половина моего изобретения. Настоящий космический мост, подозреваю, так никогда и не был построен… до этого времени.
- А… И что же… И чем он лучше? – спросил Нилнат.
Сентинел улыбнулся:
- Он позволяет получать энергию при простой эксплуатации.
Наступила тишина.
- Вы писали об этом где-нибудь? – не скрывая волнения, спросил Уилджек.
Сентинел кивнул:
- Да. В своём дневнике. Но разрозненно и не всё. Даже если он уцелел, расшифровать эти записи под силу разве что мне самому.
Оптимус приблизился к его креслу:
- Прекрасно! Я не сомневался, что ты сумеешь послужить на благо мирного Кибертрона! Желаю тебе скорейшей починки. И обещаю обеспечить всем необходимым, что потребуется в работе.
- Благодарю. Оптимус…
- Да?
- Как вы нашли меня… спустя столько веков?..
Оптимус всегда безупречно владел собой – и порой лишь чуть более частые движения гибких щёток, очищающих линзы оптических датчиков, могли выдать, что ему не хотелось бы отвечать на поставленный вопрос. Он на мгновение опустил взгляд, и Альел исподтишка ухватила это его крошечное непроизвольное движение.
- Некоторое время назад… На Веградане произошла серия природных катаклизмов. Ствол лианы треснул. И колонна частично включилась.
Сентинел замолчал, глядя перед собой; тонкие щётки точно так же часто чистили теперь его линзы. Опустив подбородок, он хрипло, трудно произнёс:
- Значит, из-за меня погибли ни в чём не повинные роботы.
- К сожалению, да, - подтвердил Оптимус.
Сентинел покачал головой и тяжело откинулся на спинку кресла:
- Видит арк, я не хотел этого…
- В этом будут разбираться присяжные, - встрял Нилнат. – Дело получило всепланетную огласку, и вам, Сентинел Прайм, предстоит предстать перед судом Кибертрона за совершённое вами преступление.
Он лишь грустно усмехнулся на эту строгую тираду.
- Учитывая всё остальное, что уже известно, - подбодрил его Оптимус, - я по-прежнему обещаю, что после окончания ремонта ты сможешь приступить к работе над космическим мостом нового поколения.
Сентинел устало кивнул главнокомандующему, и губы его тронула несмелая улыбка надежды.
* * *
Поздний вечер выходного дня наливал весёлым шумом полутьму ресторана; звучала музыка, шуршали по гладкому полу покрышки официанток. Их столик был одним из самых громких, и Джаз с Уилджеком явно собирались взять в этой категории высшую награду в виде замечания администратора.
- А ты представляешь, я посмотрел на этот таймер - и тупо не посчитал цикличность! – кричал Уилджек. – Что там кварта – и сброс! А никакой не взрыв! О-о, Джаз, если б ты видел, как на меня Сентинел вытаращился, когда я ему про взрыв ляпнул!
- А про орбиту Кибертрона ты для полного счастья ему сказал? – захохотал Джаз.
- Да ладно тебе издеваться! Он и так теперь лежит в ремблоке по ночам и думает, подключать меня к работе над проектом или нет! Раз я такой идиот!
- Ну, знаешь, не такой уж ты идиот, если тебе удалось выколупать дедушку, можно сказать, живым и невредимым!
- Да я чуть масло не слил, когда он оттуда вывалился!
- Думаешь, ты один?
Альел улыбалась. Потягивая коктейль «999 см³», праздновала вместе с друзьями успешное окончание расследования. И немного жалела о том, что с каждой новой минутой, с каждой новой фразой, с каждым новым глотком пережитое приключение уходит в прошлое.
Теперь смело можно было признать: она была счастлива в эти несколько сотен циклов. Счастлива вновь, спустя долгое время, оказаться по-настоящему нужной не только себе.
Она не думала раньше, что будет рада возвращению своего прошлого. И не подозревала, что с жалостью опустит в багажное отделение жизни этот эпизод – удавшееся расследование. Возвращение из мирного времени к самым истокам войны…
И смешно, в общем-то: сколько раз за эти циклы она посмеивалась про себя над Талимной, уличая её в неумении оставить былое и жить настоящим – пока настоящее не расставило всё по своим местам, указав Альел, в какой плоскости существует она сама.
Каждый сам выбирает свою судьбу… Она ведь ничуть не хуже помнит те времена, когда война ещё не коснулась её своим плазменным острием. Жизнь тогда была понятна, целостна, прозрачна… и пуста.
Если цепляться за своё прошлое, не сумеешь жить настоящим. А что делать, если прошлое само цепляется за тебя, лезет из небытия обратно, старается вырваться наружу, захватить мир вокруг, завладеть тобою без остатка?
Не знают ни Джаз, ни Уилджек, ни Перцептор, сидящие сейчас рядом с нею – как невыносимо ей хочется покинуть мягкий полумрак ресторана, рвануть на учебную площадку и зависнуть там, до утра расстреливая мишени. Все подряд, чередуя оружие, расстояние, позиции, руки…
Правда, она знала, что не одинока в этой беде. Взгляд Оптимуса Прайма, которым тот окинул её тогда, в шаттле, невозможно было истолковать как-либо иначе.
Каждый робот создан для какой-то цели… Нащупаешь ли ты свой путь? Сумеешь ли пройти по нему до конца? Сумеешь ли жить после – когда погаснут звёзды над дорогой, и незнакомый голос скажет в глубине процессора: «Вот и всё, ты сделал своё дело. Спасибо. Теперь забудь, оставь его в прошлом. И живи дальше»…
И Альел думала: всё то живое, искреннее, по-женски нежное, что так и не смогла до конца выжечь в её искре война, в такие минуты особенно тянется к существам, подобным Талимне. Те, кто веками бережёт свои воспоминания и чувства, кто хранит юной свою искру и чистым – взгляд на мир, чаще других бывают осмеяны за неумение жить. Но почему-то в самые острые моменты, когда ты сам теряешь ориентацию в пространстве, не понимая, где в этой ржавой перезамкнутой жизни небо, а где земля – ты бежишь именно к ним. Сильным в своей слабости, верным в своей надежде, готовым подставить тебе своё плечо…
Талимне повезло… как едва ли везло кому-нибудь ещё на этой планете. Кто-то, должно быть, всё же есть там, в безвоздушной и бесконечной мгле. И этот Кто-то следит за всеми. Кому-то помогает найти свою дорогу. Кому-то – идти по ней. И каждому рано или поздно воздаёт по заслугам…
Путь у каждого свой. И неважно, каким он кажется со стороны. Не глупо ли было надеяться крохотной живой песчинке Вселенной, что кто-то услышит несуразный сигнал о помощи, отправленный в пустоту?
Взгляд со стороны… Даже если не ловим и не следуем - мы учитываем его. И невольно на него ориентируемся. И тем приятнее думать сейчас о том, что из сотен, из тысяч и даже из миллионов взглядов, брошенных за прошедшее время назад, в начало противостояния автоботов и десептиконов, и выхвативших из мглы веков фигуру Сентинела Прайма, верным был всего один. Взгляд маленькой веграданской улитки, замершей на студенистой ветке лианы за окном…
Да, Сентинел слишком полагался на свои силы. Он был и недальновиден, и излишне горяч. Но это уже её, Альел, взгляд со стороны – взгляд, привычно обвиняющий другого в неумении жить. И не замечающий, что этот другой, не отступив, не оступившись, не дрогнув, прошёл свой путь до самого конца. Прошёл так, что заслужил возвращение из самого небытия.
И всё крутилась в памяти фраза, сказанная Праймом, когда они возвращались из ремблока после допроса:
- Раньше я тоже больше верил чужим словам, чем своей искре. А ведь она подсказывала мне – ещё тогда, в самом начале… Тот, чьё имя Страж, не мог не попытаться спасти родную планету.
…Уже не в первый раз за эти циклы в стройный ряд её мыслей ворвался Джаз, прихватив своё неизменное издевательское «Лёля»:
- Эй! Ты о чём задумалась?
- О веграданских улитках, - уклончиво ответила Альел.
- А я показывал тебе фотки с Земли? Там знаешь какие прикольные тварюги встречаются?!
- Не знаю. И не показывал.
- Заходи как-нибудь, покажу! – улыбнулся Джаз – и, нагнувшись к сидящему рядом Перцептору, карикатурно поднёс ладонь ребром ко рту:
- Ты же мне друг, ага? Одолжишь фотки на неделю?
Перцептор покосился на него, ухмыляясь, и положил локти на стол:
- Знаешь, Альел, у Джаза далеко не полная коллекция снимков земных форм жизни. Предлагаю тебе заехать как-нибудь в мой отсек и за кубиком хорошего энергона обсудить в интеллектуальной беседе особенности биосферы отдельно взятых планет Солнечной системы…
Уилджек хохотал, рискуя раньше срока вывести из строя свои световые индикаторы. Джаз с Перцептором толкались локтями, смотрели друг на друга и смеялись. И Альел, глядя на них, весёлых, живых, внезапно почувствовала, как в открытую дверь ресторана неслышно входит новый гость. Ещё не слишком уверенно ступая по гладкому полу, никому не видимый, кроме неё… Он идёт к ней. Подходит ближе и ближе… Смущённо улыбается и протягивает руку:
- Ты ведь Альел? Здравствуй! Мне сказали, ты ждёшь меня.
Она спросила беззвучно, не открывая губ:
- Я это заслужила?
Он улыбнулся в ответ:
- Конечно. Я твоё Настоящее. В мире, где больше нет войны.
И Альел с радостью пожала в мыслях его невидимую крепкую руку.
07-25.08.2011,
Санкт-Петербург
Большое спасибо всем, кто прочитал.
Окончание повести
часть перваяwww.diary.ru/~Akselprime/p166454397.htm
часть втораяwww.diary.ru/~Akselprime/p166529273.htm
часть третьяwww.diary.ru/~Akselprime/p166579952.htm
часть четвёртаяwww.diary.ru/~Akselprime/p166678459.htm
часть пятаяwww.diary.ru/~Akselprime/p166766357.htm
Часть шестая, стр. 42-51, окончание
читать дальше* * *
До возвращения на Кибертрон оставалось четыре цикла. Альел ещё никогда так остро не желала как можно скорее покинуть обтекаемый корпус шаттла, как теперь. Ей было тесно в нём. Впрочем, ей сейчас было тесно даже в своём собственном корпусе. И, скорее всего, не ей одной.
Случается, что в стройный ряд мыслей вдруг ворвётся маленький ошалелый вирус – и мчится сквозь все рабочие процессы, прилепляясь к каждому запущенному приложению, к каждому файлу разума и памяти. Так случилось и теперь. Весь полёт с Веградана её не покидал маленький вирус в кодировке страха: «он там, в грузовом отсеке».
Сквозь мириады ослепительно сияющих молчаливых звёзд, сквозь призраки былого, сквозь безвоздушную тьму они везли в грузовом отсеке шаттла корпус седьмого Прайма. Они возвращали Родине героя.
Проклятого и забытого ею, как величайшего предателя.
Альел всё вспоминала, как стояли они, потрясённые, у потухшего экрана улитки. Как Оптимус первым нарушил безмолвие общей боли – отошёл к окну, прислонился головой к стене, на миг закрыл глаза ладонью. Какими неестественно резкими, незавершёнными вдруг стали его движения; как, тяжело ступая по грязным плитам, он приблизился к погибшему автоботу и опустился перед ним на одно колено. Как, чуть помедлив, протянул руку и снял тент, скрывавший лицо мертвеца.
- Прости нас, Сентинел. Прости нас всех.
Оптимус всё стоял и стоял перед ним, склонившись, склонив голову – а потом осторожно положил ладонь на выступающий шов: стык грудных пластин, стёкол кабины. Элита, заметив это движение, подняла голову. Прайм, придержав второй рукой левую половину, разомкнул пластины. Развернул их в стороны – и открыл грудной отсек Сентинела. Отщёлкнул клеммы, вынул помятый защитный блок; осторожно опустил кисть в образовавшуюся полость, провёл пальцем – нет ли грязи или комков засохшей смазки. Элита поспешно подошла к Прайму, нагнулась, положила ладонь на его руку и сильно сжала:
- Оптимус, не смей…
- Он был Хранителем до меня… Возможно, Матрица…
- Не смей! – громче и резче повторила Элита. – Я понимаю тебя… У нас у всех шок, и я отлично тебя понимаю… Но пойми и ты: то, что он спас тебя от гибели, ещё ничего не доказывает. И слова Мегатрона – это, может быть, лишь догадки! Оптимус, ты не был рядом в тот вечер, когда Сентинел признал, что предал автоботов! И я не знаю, в какой из этих раз он солгал! Он погиб, Оптимус, погиб пять тысяч лет назад – так оставь в покое его искру... Не надо ничего менять. Не надо ворошить прошлое. И тем более – пытаться его изменить...
Оптимус долго молчал.
- Наверное, ты права, Элита. Как ни больно – но лучше оставить всё, как есть.
…Альел размышляла, запуская процессы анализа сквозь въедливый вирус, неустанно твердящий, что Сентинел здесь, чуть дальше и чуть ниже их, в грузовом отсеке шаттла. О том, что отключить аннигилятор – если Уилджек не врёт – действительно можно, только вставив на место управляющую колонну. И о том, что, если бы всё происходило не на Веградане, у Сентинела не оказалось бы в распоряжении пары астросекунд, которые в итоге позволили ему спасти автоботов. Приказ об активации устройства, поданный нажатием красной кнопки, не успел пройти. А новый – об уничтожении колонны – так и не сорвался в пространство. Ведь колонна формально осталась цела…
Счастье, что Сентинел знал о свойствах углеродных лиан.
Но почему Мегатрон не вернулся за пультом потом? И почему, если он так тщательно следил за каждым шагом Сентинела, тайная мастерская последнего осталась не тронутой?
И почему, наконец, история пишется лишь однажды? Теперь, как бы ни хотелось, они уже не в состоянии заменить устаревшую версию файла свежей. И никто не в состоянии. Для всех Сентинел был и останется предателем. Хотя своей нынешней мирной жизнью они в чём-то обязаны и ему…
Просто… Слишком много веков прошло. Гибкая ветвь истории, вобравшая в себя начало войны с Мегатроном, давно закаменела. Едва ли удастся повернуть процесс вспять.
…По прибытии на Кибертрон Уилджек и Джаз помчались в мастерскую Сентинела – откуда вскоре пришёл рапорт главнокомандующему об успешном завершении операции. Колонна была вставлена на место, аннигилятор отключен – и непосредственно после этого уничтожен. Оптимус, ещё до отправления на Веградан отдавший приказ о приостановке действия абсолютно всех космических мостов, разослал распоряжение об их тестовом запуске с грузами, не представляющими ценности. Элите была поручена миссия дипломатических переговоров с директоратом Центрального Бюро Захоронений. Оптимус намеревался поместить корпус Сентинела в пустующую ячейку Гробницы Праймов – ни больше, ни меньше.
Альел было предписано отправиться вместе с Элитой. Но та отказалась от помощи, отшутившись: мол, постарается как-нибудь обойтись без услуг снайпера.
Альел получила увольнительную.
И поехала к Талимне.
* * *
Приглашённых было куда больше, чем ожидала Альел – Оптимус посчитал нужным оповестить о результатах поездки почти всех, кто знал Сентинела лично. Интересно, догадывается ли он, что какая-то часть из них пришла на похороны вовсе не проститься с незаслуженно забытым героем? А просто потому, что такого развлечения им больше не предложит никто и нигде. Мёртвый трансформер, извлечённый из алмазоподобного ствола… Великолепно сохранённый! Как будто только что убили. Фантастическое зрелище…
Может, Прайм и догадывается. Но, как обычно, молчит.
Талимна стояла близко-близко, почти прижавшись к ней, и Альел держала её под руку. Сентинел, лежавший на прощальной платформе из чёрного мрамора, в приглушённом освещении похоронного зала казался слишком живым. Робкие возражения рассудка – взгляни, металл его корпуса посерел, погасли оптические датчики, навеки застыли их диафрагмы – без остатка сокрушала мощь старого воина. Она ощущалась, она почти улавливалась датчиками: как будто корпус Сентинела испускал в пространство зала её волны. Теперь Альел точно знала, отчего таким грозным и величественным – пугающе величественным – с самого начала казался ей этот мёртвый автобот. Жизнь живётся один раз. Но тому, кто положил её на алтарь войны во имя жизни своих братьев – не указ досужие домыслы, собранные в томах энциклопедий. История никого ничему не учит… Учат те, кто её вершат.
В конце концов… В данном случае справедливость восторжествовала. И пусть не весь Кибертрон, а лишь некоторые жители планеты узнали правду о самоотверженном герое – они всё же её узнали.
Что становится с искрой трансформера после смерти? Обрела ли искра Сентинела покой? Или, может быть, сейчас, в этом зале, присутствует не только внешняя его оболочка, но и…
Нет-нет, пустяки и глупости.
Отзвучала печальная и грозная музыка, и Оптимус, сделав шаг вперёд, развернулся к присутствующим:
- Друзья мои, автоботы… И я, и все, кто присутствует здесь, не единожды за долгие годы войны провожали в последний путь и своих соратников, и своих близких друзей. Горько было прощаться с ними – но в искрах наших горела надежда, что их гибель не была напрасной. Ведь погибали они во имя мирного Кибертрона, во имя нас с вами. И сегодня, в этот скорбный час прощания, вершится суд над одной из величайших ошибок нашего прошлого. Но это… счастливый, это радостный суд! Тот, кого все эти века несправедливо обвиняли в страшном предательстве, никогда его не совершал. Наша Родина обрела ещё одного героя, чьё имя впишет отныне в золотые страницы своей вечной памяти. Как счастлив я произносить сегодня перед всеми вами эти слова: Сентинел Прайм оставался верен автоботам. Он был верен нам до конца – героического конца, достойного одного из лучших представителей нашей расы. В трудный час он, не дрогнув, пожертвовал своей жизнью ради нашей победы…
Он говорил, жестикулируя, слегка поворачивая то голову, то корпус. Тень его скользила по мраморной платформе, и на низких скошенных бортах, инкрустированных рубинами, в такт его движениям переливались загадочные огни. И, быть может, от этого всем, стоящим в похоронном зале, чудилось, что Сентинел слушал слова собрата – и слышал их.
Когда иссякли речи, все по очереди стали подходить к лежащему на платформе роботу. Кто-то касался его плеча, кто-то – застывшей огромной руки, вытянутой вдоль посеревшего корпуса. Альел не знала, о чём каждый из них думал в эту минуту – лишь с грустью сознавала: не все верят в то, что старому мифу о Сентинеле Прайме надлежит отныне рухнуть навсегда. Какие слова его в действительности были ложью? Те, что были сказаны лучшему другу Кибо, Элите и Талимне? Или те, что он сказал Мегатрону? Почему проект космического моста всё же попал в руки десептиконов?
Нет, вопросов не стало меньше…
Но, как бы там ни было, всё, что открылось, открылось не зря.
Талимна подошла одной из последних; склонив голову, какое-то время смотрела в застывшее металлическое лицо, опершись о низкий борт с драгоценными камнями. Потом тихо сказала:
- Сентинел… Друг мой…
Оторвала пальцы от бортика и взяла тяжёлую, безучастную ладонь Сентинела в свои ладони. Чуть приподняла, крепко-крепко сжала – и произнесла едва слышно:
- Прощай.
Не выпуская его руки, сделала шажок вдоль платформы, наклонилась – и прикоснулась губами к выступу шлема возле его щеки.
И вдруг – громко, пронзительно ахнула; резко выпрямилась, разжала руки. Альел и Оптимус, стоявшие ближе других, кинулись к ней. Альел, подбегая, бросила быстрый взгляд на Сентинела – и, не удержавшись, вскрикнула сама. Мёртвые глаза автобота ожили: в глубине всё отчётливей, всё сильнее разгорался синий свет. По всему корпусу пронёсся лёгкий треск – и серый металл сам собой начал приобретать яркий, живой красный оттенок.
Приглашённые охнули, пришли в движение.
- Назад! – громко скомандовал Оптимус.
Альел и Талимна замерли в шаге от платформы; Оптимус спешно оттолкнул их рукой:
– Все назад! – и, взявшись за скошенные пластины кабины Сентинела, в одно движение раскрыл его грудной отсек.
- Оптимус, нет! – завопила Элита.
Но тот, не слушая, распахнул створки своей кабины, вырвал из груди Матрицу лидерства и со всей силы всадил её в грудь Сентинела Прайма.
Матрица полыхнула, окатив весь отсек ярчайшим голубым светом. И, к полному ужасу всех присутствующих, Сентинел Прайм, издав короткий крик, вцепился руками в борта платформы – а затем рывком сел на ней. Все оторопели; пожилая служащая Похоронного Комплекса, потеряв контроль над системами штатного функционирования, сползла по стене.
Оптимус, невольно отступивший на пару шагов, сделал движение в сторону платформы, собрался что-то сказать – но не успел. Ещё мгновение назад такой недвижный и такой безучастный Сентинел теперь в один прыжок соскочил с платформы, бросился на своего спасителя и, повалив его на пол, замахнулся огромным кулаком.
- Сентинел, стой! – перекрывая стон общей паники, закричал тот. – Это же я, Оптимус Прайм!
Кулак с блеснувшими зубцами кастета замер в нескольких сантиметрах от его лица. Сентинел отвёл руку:
- Оптимус?!
Голос его почти сплошь состоял из хрипа динамиков и треска неисправного вокалайзера; было непросто вычленить из этого шума осмысленные звуки.
- Оптимус!.. Слава арку, ты цел!..
Сентинел поднялся во весь рост; Оптимус встал с пола вслед за ним. Расширенные до предела диафрагмы датчиков старшего Прайма глядели куда-то правее и выше головы лидера автоботов; подле плеча искрил надорванный провод. Он оглянулся, обвёл помещение расфокусированным взглядом, спросил изуродованным хриплым голосом:
- Что это?.. Где мы?.. Где Мегатрон?..
Оптимус осторожно шагнул к нему:
- Сентинел… Не торопись… Вспомни.
Тот устремил на него невидящий взгляд – и вдруг дёрнулся:
- Подожди… Колонна!
- Ты бросил её в лиану.
- И она… Постой!... Я же… Я…
- Сентинел, - очень тихо, и очень явственно в наступившем молчании, сказал Оптимус. - Ты прыгнул вслед за нею. Лиана отвердела. Ты провёл в ней… долгое время. Постарайся понять, что я скажу… Прошло почти пять тысяч лет, Сентинел.
- Что? – негромко выпустил тот сквозь испорченный динамик. – Пять тысяч лет?!
- Именно так, - кивнул младший Прайм.
Сентинел растерянно переступил на месте, сделал неопределённый жест рукой – и вдруг резко вытянулся, вскинул голову:
- Война… Война?!
- Война окончена, - успокоил Оптимус. – Автоботы победили.
За краешком правого стекла у Сентинела мигала лампа – сигнал перегрева систем. Он пошевелился вновь, шагнул вперёд – и пошатнулся. Оптимус бережно поддержал его под руку, заметив, как вспыхнула вторая сигнальная лампа перегрузки. Но Матрица в его груди теплилась привычным мягким светом: несмотря на явные сбои в цепях, Сентинел уже мог функционировать сам по себе, без неё.
- А… Мегатрон?.. – взволнованно спросил бывший лидер автоботов.
- Мегатрон повержен.
- Оптимус, - взглянув тому в лицо, тяжело захрипел Сентинел, – знаю, ты вряд ли поверишь мне… но я собирался уничтожить его!.. Я не мог допустить, чтобы он правил Кибертроном... И я… я лишь притворялся его союзником… Это правда!
- Ты спас мне жизнь, - веско произнёс Прайм. – Это говорит само за себя.
Но в голосе его Альел без труда уловила прохладный оттенок.
- И теперь… - глядя в глаза воскресшему автоботу, продолжил Оптимус, - как бы там ни было, теперь ты с нами. Ты вернулся домой, старый друг. Добро пожаловать на мирный Кибертрон, Сентинел Прайм!
* * *
- Нет, нет, пожалуйста! Ну, неужели невозможно подождать ещё хотя бы пару сотен циклов?
- Пару сотен? Вы в своем уме?
- Он ещё слишком слаб… И многие важные узлы нуждаются в немедленной замене! Поймите же, наконец! У него почти полностью выведен из строя вокалайзер! Ему больно говорить!..
Они препирались на весь этаж: шумный красно-белый врач Ред Алерт, перегородивший вход в ремзону, и невысокий автобот цвета некрашеной стали. Альел узнала его издалека: это был старший следователь по делу о гибели трансформеров и исчезновении грузов в космических мостах – до того, как расследование поручили им с Джазом.
Заслышав их шаги по коридору, и он, и медик замолчали и взглянули в их сторону. Первым, на пару шагов опережая её, Джаза, Уилджека, Перцептора и Элиту с сестрой, шёл Оптимус; завидев его, Ред Алерт сердито покачал головой:
- Ну конечно, я так и знал. Ни элементарного сочувствия, ни элементарной совести!
- Перестань, - примиряющее похлопал его по плечу Оптимус. – Ты же сам понимаешь, нам необходимо допросить его сейчас, пока он ещё не окончательно пришёл в себя – и не выяснил, что нам известно, а что нет.
- Учтите, я сообщу ему, что он может отказаться отвечать на ваши вопросы – по медицинским показаниям! – Ред Алерт сдавал свои позиции крайне неохотно.
- Не имеете права! – возмутился следователь. – Не то пойдёте по делу, как соучастник. Речь о государственной безопасности!
Ред Алерт темпераментными жестами рук дал понять Прайму, что не собирается дискутировать с идиотом. Прайм вежливо кивнул – и, аккуратно отстранив врача рукой, вошёл в отсек.
Сентинел лежал на спине, зафиксированный на высокой панели неотложного ремонта, и Фёст Эйд, главный врач правительственной ремзоны, ковырял инструментом под его кабиной, зажимая левой рукой вытащенные наружу провода. Он не сразу отреагировал на их появление – лишь когда в отсек набились все пришедшие роботы, поднял голову и одарил их не самым дружелюбным взглядом.
- Фёст Эйд, добрый день, - выдвигаясь вперёд, начал Оптимус, - нам необходимо поговорить с Сентинелом Праймом. Задать ему несколько вопросов – если, конечно, он в состоянии будет на них ответить…
Сентинел осторожно повернул голову:
- Я готов…
Вокалайзер его практически не работал; несмотря на замененные динамики, он сильно хрипел при каждом звуке.
Альел была уверена, что это следствие не столько веков, проведённых внутри лианы, сколько того удара в грудь, которым его наградил Мегатрон. И тогда говорить ему в самом деле больно, ведь крошки металла режут чувствительные мембраны, а с каждым произнесённым словом тает функциональность разбитого блока.
Да, его встретили, как героя. Но допрашивать будут, как преступника. Какая ирония...
Фёст Эйд, не говоря ни слова, скрепил провода разноцветными зажимами, уложил внутрь полости. Нажал ногой на педаль – панель медленно и плавно повернулась, трансформировалась в просторное кресло с широкими подлокотниками. Медик протянул палец к колёсику, поворотом которого убирались прочные скобы фиксации, но неслышно подошедшая сзади Элита молча тронула его за локтевой шарнир – и предплечья Сентинела, полулежащего в кресле, остались надёжно прижаты скобами к подлокотникам.
Неброский стальной автобот подошёл к старому воину, сел на придвинутый круглый табурет, вынул из бардачка тонкий ноутбук; лёгким, заметным только Альел и Джазу, движением включил диктофон – и побежала лента сухих фраз, лишённых окраски:
- Итак, начнём, пожалуй, с того, что я представлюсь. Моё имя – Нилнат Кроун, я являюсь старшим следователем прокуратуры сектора 21-19. Настоятельно советую вам быть откровенным в своих ответах, хоть и напоминаю, что вы имеете право…
Сентинел не слушал его. Взгляд его ярких глаз был ясным и осмысленным – но в эти несколько мгновений обращён он был совсем не на серого следователя с диктофоном в боковом отсеке, а на стоящую у самой двери Талимну. Альел со своего места не могла видеть её лица – но мысль о том, что сейчас эти двое смотрят друг другу в глаза, наполняла её искру отблеском какого-то гармоничного, давным-давно истреблённого войной чувства.
…Четыре астросекунды после пяти тысяч лет – много это или мало?..
- Вы готовы отвечать на вопросы, Сентинел Прайм?
- Да.
- Хорошо. Итак, расскажите, пожалуйста, вкратце, чем вы занимались после того, как перешли на сторону десептиконов?
Сентинел смерил его недовольным взглядом:
- Я никогда не переходил на сторону десептиконов.
- Ну, хорошо. Если вам удобнее общаться в другой терминологии – давайте попробуем так. Как вы сами квалифицируете свои действия?
Он ответил не сразу – очевидно, искал более ёмкое и точное определение:
- Неудавшаяся диверсия.
- Понятно. Расскажите, пожалуйста, поподробнее…
- Я собирался уничтожить Мегатрона, но, к сожалению, мой план потерпел поражение.
- Ясно. А Космический мост – это ведь ваше изобретение, верно?
- Да. Моё.
- Ага, ага… Но как же так получилось, что оно угодило в руки десептиконов, если вы утверждаете, что не переходили на их сторону? Они отняли его силой?
- Нет.
- Тогда как?
- Я отдал его сам.
- Простите, но логика этих поступков…
Сентинел хотел остановить его жестом руки; шевельнул кистью – и, вспомнив, что прикован к креслу, точно пленный, сердито свёл брови, слегка качнул головой:
- Подождите. Я объясню. Всё началось несколько раньше… Мне был дан дельный совет, которого я, увы, не послушался. Перед самым началом войны я спроектировал космический мост. Я рассказал о своём изобретении Альфа Триону, но он не поддержал мою идею. Посоветовал мне остановиться. Но мне казалось тогда, что моё изобретение в безопасности. Я отложил постройку самого моста, но не прекратил работу над проектом. После разговора с Альфа Трионом я для большей – как мне представлялось – безопасности разработал Антимост. На тот случай, если чертежи будут украдены… Смысл этого устройства в том, что оно способно аннигилировать материю, перемещаемую по космическому мосту…
- Угу, угу…
- Но я недооценил десептиконов. Они выследили меня, и Мегатрон ворвался прямо в мою мастерскую. Я очень рассердился тогда. И на него, и на себя… И решил на свой страх и риск подыграть ему. Я понимал, что Космический мост теперь так или иначе всё равно окажется в руках десептиконов. Если я буду противиться, меня убьют – а, оставшись в живых, я сумею нанести удар, когда противник потеряет бдительность. Я был слишком самонадеянным. За что и поплатился… Тогда, в тот раз, я сумел убедить Мегатрона в том, что я его союзник. Я собирался тайно сообщить Альфа Триону о том, что задумал – и действовать, обеспечив себе тыл. Я думал, удача улыбнулась мне. Увы... Разговор с Мегатроном, к несчастью, оказался записан автоботами. Меня объявили предателем. Разразился скандал. И я уже ничего не смог поделать. Меня вынудили играть выбранную роль дальше. Тогда-то я понял, как я заблуждался… И осознал, что, не имея никакого прикрытия, я смогу осуществить задуманное скорее всего лишь ценой своей жизни.
- А что вы хотели сделать?
- Заманить десептиконов в космический мост – всех сразу, всё высшее руководство, во главе с Мегатроном – и уничтожить.
- И… что же вам помешало осуществить ваш план?
Сентинел грустно усмехнулся:
- Я же сказал. Моя самонадеянность. Я действительно в скором времени приготовил ловушку, и десептиконы в неё попались. Мы все вошли в космический мост, чтобы отправиться на Веградан. До этого я летал туда на шаттле, руководил постройкой шахты и приёмника… Изучил флору и фауну. Сумел обстоятельно доказать Мегатрону, что там много стабильной энергии, которую можно получать из разных источников, не вступая в конфликт с аборигенами… Так вот, мы вошли в космический мост. Я взял с собой колонну… То есть, пусковое устройство Антимоста. Я держал её в руках, намереваясь нажать на кнопку, как только космический мост закроется и мы должны будем отправиться в путь сквозь пространство. Может быть, Мегатрон и верил мне… Но другие десептиконы были начеку. Саундвэйв заметил, что я сжимаю в кулаке колонну. Он подошёл ко мне со спины и какое-то время стоял вблизи, не двигаясь…
- О чём ты думал в этот момент? – негромко вставил Оптимус.
- О том, что мне нельзя оборачиваться. Надо вести себя так, словно всё в порядке… И о том, в какой момент нажимать на кнопку, чтобы аннигиляция настигла нас на гребне моста – это было бы вернее всего…
Оптимус качнул головой:
- Теперь ясно.
Джаз переглянулся с Альел. Она кивнула ему: глупо попался, правда. Хотя в то время, наверное, ещё далеко не каждый десептикон был в курсе, что Саундвэйв способен не только уловить, но и расшифровать импульсы тока в процессоре трансформера. И уж тем более – в такой острой ситуации, когда мысли можно считывать, как с экрана…
- Дальше? – учтиво потребовал стальной Нилнат.
- Собственно, всё… на меня бросились с трёх сторон прежде, чем я успел понять, что происходит. Вышибли из рук колонну… Мы благополучно телепортировались на Веградан. Мегатрон отдал приказ всем срочно осмотреть окрестности шахты – на случай, если здесь засада. И почти тут же с ним связался Шоквейв. Сказал, что автоботы во главе с Оптимусом пытаются захватить космический мост. Мегатрон расхохотался и отдал приказ сдать мост почти без боя. Чтобы автоботы вошли внутрь…
Сентинел замолчал; за стеклами, сообщая о перегрузке систем, мутно замигали обе сигнальные лампы. Видно было, что разговор волнует старого автобота; но следователь безжалостно напомнил:
- Дальше…
- Честное слово, я не знаю, как они догадались про Антимост. Я хранил его в строжайшем секрете… Но они знали всё, что требовалось. То есть… Мегатрон знал самое главное: нужно нажать на кнопку, когда автоботы окажутся внутри моста. Он издевался надо мной. Хотел, чтобы я стал свидетелем их гибели. Сказать, что я был в отчаянии – это мало что сказать… По счастью, у меня была с собой зарядная капсула от окисляющей винтовки. Я был скован металлическими кольцами по рукам и ногам… Мегатрон периодически отворачивался от меня. Мне удалось достать капсулу из бокового отсека и развинтить её. Осторожно сцеживая заряд на кольца, я постепенно сумел освободиться. И, когда Мегатрон повернулся ко мне спиной, попытался убить его – или хотя бы отобрать колонну на эти несколько циклов…
Он замолчал и опустил взгляд, прохрипел тихо и тяжело:
- Мне не удалось и этого. Мегатрон нажал на кнопку. Я выхватил у него колонну… Уничтожать её не было смысла: в таком случае Антимост сработал бы автоматически. И я догадался швырнуть её в лиану... Но моя колонна была слишком маленькой и лёгкой, и лиана не застыла. А кнопка была нажата, и я понимал, что пять из семи последовательно запрограммированных команд уже отправились в путь... Я не мог допустить гибели моих друзей. Им оставалось до аннигиляции не больше пары-тройки астросекунд, наверное… Тогда я решился прыгнуть в лиану, чтобы она отвердела. И я это сделал. Вот и всё.
- Это всё, что вы помните?
- Да. Я был ранен… Очевидно, отключился сразу. А когда очнулся… Очнулся уже здесь.
- Понятно.
- И всё-таки, Сентинел, - внезапно шагнув ближе, спросила Элита, - неужели действительно так нужно было отдавать космический мост десептиконам? Другой на вашем месте уничтожил бы чертежи!..
- Дело в том, что в своих разработках я пошёл значительно дальше. То, что оказалось в руках десептиконов – лишь половина моего изобретения. Настоящий космический мост, подозреваю, так никогда и не был построен… до этого времени.
- А… И что же… И чем он лучше? – спросил Нилнат.
Сентинел улыбнулся:
- Он позволяет получать энергию при простой эксплуатации.
Наступила тишина.
- Вы писали об этом где-нибудь? – не скрывая волнения, спросил Уилджек.
Сентинел кивнул:
- Да. В своём дневнике. Но разрозненно и не всё. Даже если он уцелел, расшифровать эти записи под силу разве что мне самому.
Оптимус приблизился к его креслу:
- Прекрасно! Я не сомневался, что ты сумеешь послужить на благо мирного Кибертрона! Желаю тебе скорейшей починки. И обещаю обеспечить всем необходимым, что потребуется в работе.
- Благодарю. Оптимус…
- Да?
- Как вы нашли меня… спустя столько веков?..
Оптимус всегда безупречно владел собой – и порой лишь чуть более частые движения гибких щёток, очищающих линзы оптических датчиков, могли выдать, что ему не хотелось бы отвечать на поставленный вопрос. Он на мгновение опустил взгляд, и Альел исподтишка ухватила это его крошечное непроизвольное движение.
- Некоторое время назад… На Веградане произошла серия природных катаклизмов. Ствол лианы треснул. И колонна частично включилась.
Сентинел замолчал, глядя перед собой; тонкие щётки точно так же часто чистили теперь его линзы. Опустив подбородок, он хрипло, трудно произнёс:
- Значит, из-за меня погибли ни в чём не повинные роботы.
- К сожалению, да, - подтвердил Оптимус.
Сентинел покачал головой и тяжело откинулся на спинку кресла:
- Видит арк, я не хотел этого…
- В этом будут разбираться присяжные, - встрял Нилнат. – Дело получило всепланетную огласку, и вам, Сентинел Прайм, предстоит предстать перед судом Кибертрона за совершённое вами преступление.
Он лишь грустно усмехнулся на эту строгую тираду.
- Учитывая всё остальное, что уже известно, - подбодрил его Оптимус, - я по-прежнему обещаю, что после окончания ремонта ты сможешь приступить к работе над космическим мостом нового поколения.
Сентинел устало кивнул главнокомандующему, и губы его тронула несмелая улыбка надежды.
* * *
Поздний вечер выходного дня наливал весёлым шумом полутьму ресторана; звучала музыка, шуршали по гладкому полу покрышки официанток. Их столик был одним из самых громких, и Джаз с Уилджеком явно собирались взять в этой категории высшую награду в виде замечания администратора.
- А ты представляешь, я посмотрел на этот таймер - и тупо не посчитал цикличность! – кричал Уилджек. – Что там кварта – и сброс! А никакой не взрыв! О-о, Джаз, если б ты видел, как на меня Сентинел вытаращился, когда я ему про взрыв ляпнул!
- А про орбиту Кибертрона ты для полного счастья ему сказал? – захохотал Джаз.
- Да ладно тебе издеваться! Он и так теперь лежит в ремблоке по ночам и думает, подключать меня к работе над проектом или нет! Раз я такой идиот!
- Ну, знаешь, не такой уж ты идиот, если тебе удалось выколупать дедушку, можно сказать, живым и невредимым!
- Да я чуть масло не слил, когда он оттуда вывалился!
- Думаешь, ты один?
Альел улыбалась. Потягивая коктейль «999 см³», праздновала вместе с друзьями успешное окончание расследования. И немного жалела о том, что с каждой новой минутой, с каждой новой фразой, с каждым новым глотком пережитое приключение уходит в прошлое.
Теперь смело можно было признать: она была счастлива в эти несколько сотен циклов. Счастлива вновь, спустя долгое время, оказаться по-настоящему нужной не только себе.
Она не думала раньше, что будет рада возвращению своего прошлого. И не подозревала, что с жалостью опустит в багажное отделение жизни этот эпизод – удавшееся расследование. Возвращение из мирного времени к самым истокам войны…
И смешно, в общем-то: сколько раз за эти циклы она посмеивалась про себя над Талимной, уличая её в неумении оставить былое и жить настоящим – пока настоящее не расставило всё по своим местам, указав Альел, в какой плоскости существует она сама.
Каждый сам выбирает свою судьбу… Она ведь ничуть не хуже помнит те времена, когда война ещё не коснулась её своим плазменным острием. Жизнь тогда была понятна, целостна, прозрачна… и пуста.
Если цепляться за своё прошлое, не сумеешь жить настоящим. А что делать, если прошлое само цепляется за тебя, лезет из небытия обратно, старается вырваться наружу, захватить мир вокруг, завладеть тобою без остатка?
Не знают ни Джаз, ни Уилджек, ни Перцептор, сидящие сейчас рядом с нею – как невыносимо ей хочется покинуть мягкий полумрак ресторана, рвануть на учебную площадку и зависнуть там, до утра расстреливая мишени. Все подряд, чередуя оружие, расстояние, позиции, руки…
Правда, она знала, что не одинока в этой беде. Взгляд Оптимуса Прайма, которым тот окинул её тогда, в шаттле, невозможно было истолковать как-либо иначе.
Каждый робот создан для какой-то цели… Нащупаешь ли ты свой путь? Сумеешь ли пройти по нему до конца? Сумеешь ли жить после – когда погаснут звёзды над дорогой, и незнакомый голос скажет в глубине процессора: «Вот и всё, ты сделал своё дело. Спасибо. Теперь забудь, оставь его в прошлом. И живи дальше»…
И Альел думала: всё то живое, искреннее, по-женски нежное, что так и не смогла до конца выжечь в её искре война, в такие минуты особенно тянется к существам, подобным Талимне. Те, кто веками бережёт свои воспоминания и чувства, кто хранит юной свою искру и чистым – взгляд на мир, чаще других бывают осмеяны за неумение жить. Но почему-то в самые острые моменты, когда ты сам теряешь ориентацию в пространстве, не понимая, где в этой ржавой перезамкнутой жизни небо, а где земля – ты бежишь именно к ним. Сильным в своей слабости, верным в своей надежде, готовым подставить тебе своё плечо…
Талимне повезло… как едва ли везло кому-нибудь ещё на этой планете. Кто-то, должно быть, всё же есть там, в безвоздушной и бесконечной мгле. И этот Кто-то следит за всеми. Кому-то помогает найти свою дорогу. Кому-то – идти по ней. И каждому рано или поздно воздаёт по заслугам…
Путь у каждого свой. И неважно, каким он кажется со стороны. Не глупо ли было надеяться крохотной живой песчинке Вселенной, что кто-то услышит несуразный сигнал о помощи, отправленный в пустоту?
Взгляд со стороны… Даже если не ловим и не следуем - мы учитываем его. И невольно на него ориентируемся. И тем приятнее думать сейчас о том, что из сотен, из тысяч и даже из миллионов взглядов, брошенных за прошедшее время назад, в начало противостояния автоботов и десептиконов, и выхвативших из мглы веков фигуру Сентинела Прайма, верным был всего один. Взгляд маленькой веграданской улитки, замершей на студенистой ветке лианы за окном…
Да, Сентинел слишком полагался на свои силы. Он был и недальновиден, и излишне горяч. Но это уже её, Альел, взгляд со стороны – взгляд, привычно обвиняющий другого в неумении жить. И не замечающий, что этот другой, не отступив, не оступившись, не дрогнув, прошёл свой путь до самого конца. Прошёл так, что заслужил возвращение из самого небытия.
И всё крутилась в памяти фраза, сказанная Праймом, когда они возвращались из ремблока после допроса:
- Раньше я тоже больше верил чужим словам, чем своей искре. А ведь она подсказывала мне – ещё тогда, в самом начале… Тот, чьё имя Страж, не мог не попытаться спасти родную планету.
…Уже не в первый раз за эти циклы в стройный ряд её мыслей ворвался Джаз, прихватив своё неизменное издевательское «Лёля»:
- Эй! Ты о чём задумалась?
- О веграданских улитках, - уклончиво ответила Альел.
- А я показывал тебе фотки с Земли? Там знаешь какие прикольные тварюги встречаются?!
- Не знаю. И не показывал.
- Заходи как-нибудь, покажу! – улыбнулся Джаз – и, нагнувшись к сидящему рядом Перцептору, карикатурно поднёс ладонь ребром ко рту:
- Ты же мне друг, ага? Одолжишь фотки на неделю?
Перцептор покосился на него, ухмыляясь, и положил локти на стол:
- Знаешь, Альел, у Джаза далеко не полная коллекция снимков земных форм жизни. Предлагаю тебе заехать как-нибудь в мой отсек и за кубиком хорошего энергона обсудить в интеллектуальной беседе особенности биосферы отдельно взятых планет Солнечной системы…
Уилджек хохотал, рискуя раньше срока вывести из строя свои световые индикаторы. Джаз с Перцептором толкались локтями, смотрели друг на друга и смеялись. И Альел, глядя на них, весёлых, живых, внезапно почувствовала, как в открытую дверь ресторана неслышно входит новый гость. Ещё не слишком уверенно ступая по гладкому полу, никому не видимый, кроме неё… Он идёт к ней. Подходит ближе и ближе… Смущённо улыбается и протягивает руку:
- Ты ведь Альел? Здравствуй! Мне сказали, ты ждёшь меня.
Она спросила беззвучно, не открывая губ:
- Я это заслужила?
Он улыбнулся в ответ:
- Конечно. Я твоё Настоящее. В мире, где больше нет войны.
И Альел с радостью пожала в мыслях его невидимую крепкую руку.
07-25.08.2011,
Санкт-Петербург
Большое спасибо всем, кто прочитал.
@музыка: S. Jablonsky
@настроение: страх тишины
@темы: Проза, Трансформеры, Творчество
-
-
15.09.2011 в 16:54спасибо автору! за созданное настроение и массу идей для творчества.
-
-
15.09.2011 в 17:04-
-
15.09.2011 в 17:45Даешь продолжение!
знаю, я псих
-
-
15.09.2011 в 22:20Закинешь на мыло финал эдишн?
-
-
16.09.2011 в 17:58единственное
-
-
16.09.2011 в 18:24Ура! Прайм, у тебя все больше единомышленников!
Rinylik, а как же романтический кусь
-
-
16.09.2011 в 18:30-
-
16.09.2011 в 20:30de_fine: Спасибо! Хорошо, закину.
Rinylik: да и все остальное Так бы сразу и сказали!
Нет, в эту повесть ничего добавлять не нужно. Это же не любовный роман. То, что любовь там и присутствует, и является главной движущей силой, отнюдь не значит, что повесть должна заканчиваться пафосно-лирической сценой. В данном случае это было бы лишним.
Напишу ли продолжение? Напишу ли что-либо ещё с этими героями? Честно - не знаю. Я очень устал. И от этой повести в том числе. Даже от любимых детей, бывает, устают родители.
-
-
18.09.2011 в 15:10-
-
18.09.2011 в 18:29-
-
18.09.2011 в 19:37