Поехали!
Нам снова выпал бой
Глава 46
Бой продолжается
читать дальше
В полном молчании они вшестером смотрели на Летопись силы, совершенно бестактно всплывшую из глубины массивной столешницы.
- Мать моя женщина, - наконец тихо произнёс Дима. – Это… как прикажете понимать?..
Знаки во всех секторах горели ровным, спокойным светом, насыщенным и ярким, как всегда. Только сердце, принадлежащее Зелёной искре, сияло прозрачным, алмазным цветом.
- Разве ты не чувствуешь, что искра осталась в твоей душе? – негромко спросил Святослав. – Что она никуда не делась?
- Я думал, только у меня…
- Все так думали, - вздохнула Алиса. – Слава, а почему это? Неужели… - она запнулась, - новая битва?..
- Это вам Лена сейчас объяснит, - Святослав легонько кивнул в сторону девушки, слабо освещённой красным огоньком магического знака.
- Расскажу, - подтвердила Ленка. – Просто… Дело в том… Мне в первый же день позвонила тётя Аня… Она жива! Представляете, как я перепугалась?!
- Жива?! – вскрикнул Володька. – Это как?
- Её тело погибло вместе с Чёрной искрой… А душа-то осталась! Бесы не смогли сразу забрать её, ведь тётя Аня её не продала, – пояснила Ленка. – И она слышала весь наш диалог с Никитой и Лидией. И потом… Попросилась обратно.
- И её вернули?! – возмутился Дима. – Ни хрена себе! Она же новую армию соберёт! Она же нам жить спокойно не даст!
Ленка мелко помотала головой:
- Не… Ну, сначала я тоже так подумала… Но потом догадалась: она же теперь обычный человек. Чёрной искры в ней больше нет. Она и сама мне сказала: мол, не бойся…
- Чёрную искру, имея предрасположенность, не так уж трудно вырастить, - хмуро заметил Роман.
- Она сама категорически против, - заверила Лена. – Как раз наоборот, собирается исправить всё то, что ещё можно.
- Себя? – тихо спросила Алиса.
- Да… Её же не навсегда отпустили. Только на два года. Никита обещал, что у неё хотя и будет прежнее тело, но… короче говоря, она уже больна, - Ленка выдохнула так, будто воздух, оставшийся в лёгких после этой фразы, мог заразиться. Вдохнула вновь и продолжила:
- И она умрёт. Вроде бы Никита сказал ей: мол, хочешь – лечись, хочешь – не лечись… Но на то, чтобы изменить вердикт, который тебе положено услышать, и уйти прощённой, два года. Плюс-минус несколько месяцев.
Раптор покачал головой:
- Не фа-акт, - и его знак окрасил в голубоватый цвет показавшиеся клыки.
- Думаешь? – с сомнением произнесла Леночка. – А Вольга сказал, что она не врёт…
- Сейчас она, может, и не врёт, - согласно кивнул Раптор, - но стоит ей оказаться в привычной обстановке, в привычном окружении… Ведь это была не потенциальная, а состоявшаяся Чёрная искра!.. Не очень-то я верю, что человек способен вернуться, забравшись так далеко.
- Повернуть на узкую тропу спасения может любой, чья душа ещё жива, - возразил Святослав. – Во всяком случае, Ленина тётя, насколько я знаю, более чем решительно настроена поменять свою жизнь.
- Она едва ли реально представляет, насколько это сложно, - хмыкнул Раптор.
- Но если ей что-то было открыто… Из того, что ей положено было бы получить… - задумчиво сказала Алиса.
- Тогда ей будет проще, - кивнул Вольга.
- Но мы всё равно не знаем наверняка, - сокрушённо вздохнула Лена.
- Зато можем ей помочь, - уверенно произнёс Святослав. – Поддержать и дать понять, что мы верим в неё. Что задуманное, желаемое возможно и достижимо. А главное – надо обязательно молиться за неё.
Лена кивнула; на бледных щеках её проступил румянец. В мягком отсвете знака лицо её казалось удивительно одухотворённым и красивым – не только внутренней красотой, но даже чертами.
- А если… - робко начал Володька, - она примется за старое?
- Да, разве первая неудачная попытка не подстёгивает человека пытаться снова и снова, пока не получится? – спросил Дима.
- Да, вот и я тут подумала… - тихонько добавила Лена, - посчитала… Ведь если бы они не стали ждать, пока умрёт Лидия, если бы напали сразу, как собрались вместе – они бы нас победили!
Слава немного помолчал – и торжественно высек:
- Ни-ког-да! Чёрным искрам никогда не победить Светлых. Это закон! И он исполняется. Всегда. Вне зависимости от количества жертв и сложности битвы. На нашей стороне Правда, а с ней – и Сам Бог. И пока мы готовы грудью защищать этот мир, Господь тем или иным способом не даст силам зла одержать верх и погубить землю.
- Это, простите, что же получается?! – воскликнул Дима. – Мы что же… Мы зря, выходит, положили столько сил, крови и нервов? А Са…
- Дима! Из нас семерых ушёл только тот, чей путь завершён. А мы все, вшестером, остались живы. И с какой стати мы должны перекладывать ответственность за НАШ бой на плечи Бога?.. Сложить лапки, не открыв в себе силу дарованной нам Светлой искры – да это прямое преступление. И против себя, и против Бога. Мы не имели права не выполнить того, чего Господь ждал от нас. Скажу даже больше: в случае, если бы мы не вступили в бой, мир действительно был бы обречён!
- Как же всё сложно, - шепнула Лена.
- Нет ничего сложного, - возразил Святослав. – Просто – бой продолжается. Ошибочно думать, что для нас с вами всё закончилось с победой над Чёрными. Нет! Мы воевали и будем воевать всегда, до самого последнего вздоха. Только теперь этот бой перестанет быть виден.
- Так он и раньше не был виден, - удивлённо сказал Володька.
- Раньше мы сами видели, как и с кем мы сражаемся. А теперь битва переместится в наши души. Только и всего. Но суть её останется прежней. Разве что драться придётся ежедневно, а то и ежечасно. Постоянно следить за собой, за всеми движениями своего сознания.
- Верно, - кивнула Алиса.
- Ерунда, - опустив углы губ, помотал головой Дима. – Опять вы за своё… Нет, увольте, я не хочу, чтобы жизнь проходила мимо, пока я копаюсь где-то там в глубине своих извилин.
- У каждого свой путь, - спокойно произнёс Вольга. – И с самого начала нам дана свобода выбора. Мы никого не вправе осуждать. Но мы можем прожить свою жизнь так, чтобы нам не было стыдно предстать перед Богом. Так, чтобы и другим захотелось последовать нашей дорогой – дорогой света, дорогой настоящей, непритворной любви. Только и всего.
Стало тихо: все вдруг замолчали, и в комнату сквозь приоткрытую форточку влетел короткий, озорной порыв ветра. Принёс с собой запах травы, шум машин, писк стрижей – и, словно зацепив невидимой рукой, поднял и поставил торчком тоненькую прядку волос на макушке Димы.
- Интересно, где теперь Сашка… – вдруг еле слышно сказала Лена.
- Кстати, - перебил её Дима, - Слава, а как нам теперь? По-прежнему собираться раз в неделю?
Святослав покачал головой:
- Нет. Теперь только как друзьям. Я очень рад буду видеть каждого из вас.
- А я вот – не каждого, - с обидой, и даже злобой в голосе отозвался Володька. – И меня больше тоже не ждите! Я свой долг исполнил, и хватит с меня. Находиться в одной комнате с человеком, который способен на гнусное предательство, мне попросту противно. И делать это меня никто не заставит!
- Вовка, никто тебя не предавал, - слабо возразила Алиса.
- Молчи лучше, - огрызнулся тот. – Я и так еле сдерживаюсь!
- Володя… А я вот как раз хотела сказать, что… очень благодарна тебе… за всё… Прости, что так получилось… Я не могу иначе, Вовка, ну, прости!
Голос у Алисы дрогнул, она вскочила и поспешно отвернулась. Успела заметить напряжённо застывшее Ленкино лицо – и неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, расплакалась.
- Враньё! – громко, с пафосом произнёс Володька; но глаза его подозрительно заблестели.
Раптор молча отодвинул стул, оставил своё место напротив тёмно-синего меча и шагнул к Алисе. Крепко обнял за плечи и прижал к груди:
- Ну! Перестань.
Ленка, Святослав и Дима сидели молча. Из них троих до последней минуты ни о чём не подозревал разве что Дима, и для него открывшееся положение дел, судя по всему, было шоком. Правда, всё же меньшим, чем часом назад для Ленки, которая по-прежнему остро чувствовала все искры. И, как только Алиса с Романом возникли на пороге, невольно попятилась:
- Вы… вместе?
Алиса, глядя в её расширенные зрачки, смутилась и лишь кивнула.
А сейчас, в крайне неловкой ситуации, первой вдруг заговорила Ленка – неторопливо, уверенно. И Алиса отметила про себя, что эта битва в той или иной степени изменила их всех, и Ленку вот – тоже…
- Володя, ты можешь и не ходить, никто не заставляет. А я, например, с радостью приду на такую встречу. Мы столько пережили вместе, что просто глупо друг друга терять!
- Я тоже «за», - поддержал Дима. – А что? Можно, в конце концов, отметить всей компанией какой-нибудь праздник…
Святослав улыбнулся; встал, сделал шаг назад, к шкафу, и достал из-за стеклянной двери характерный конверт с жёлтыми и красными полосками:
- Хорошо, что ты напомнил. Я ведь отпечатал… Не стал писать диски. Сделал так, по старинке. Мне это как-то ближе.
Он провёл рукой над столом – свечение погасло, и место Летописи Силы заняла привычная скатерть. Святослав бережно положил в центр стопку фотографий:
- Разбирайте, здесь все дубли. На память…
К фотографиям одновременно потянулись пять рук.
- Ой, как здорово, Слава! – обрадовалась Алиса. – Кажется, давно так было… Будто в прошлой жизни.
- В прошлой и было, - вдруг серьёзно откликнулся Дима. – Мы же подарили новую целому миру…
И замолчал, разглядывая снимок: Ленка, что-то возбуждённо говорящий ей Володька, и улыбающийся Сашка. Вздёрнутый нос, русые брови, вечная смешинка в глазах – вот-вот, дождавшись окончания Володькиного монолога, скажет что-то острое, ёмкое, свежее, только что пришедшее на ум…
- А ведь это была его идея, - вспомнила Алиса. – Про фотоаппарат.
- Он знал? – спросила Лена.
- Возможно, чувствовал что-то, - вздохнул Святослав.
- Чёрт, как же страшно, когда кровные родственники становятся твоими злейшими врагами… - сказал Дима.
- Да. Достаточно открыть учебник истории, - кивнул Слава. – Вот уж воистину, в самом худшем смысле: враги человеку домашние его.
- А всё-таки… добрых людей на планете значительно больше, - вертя в руках фотографию, где были запечатлены рядом Вольга и Сашка, задумчиво изрекла Лена. – Вы ведь только представьте себе: в каждом, абсолютно в каждом человеке изначально заложена искорка, которая способна стать не какой-нибудь там жёлтенькой или беленькой – Бриллиантовой!.. В каждом. Только вдумайтесь: в каждом!..
Глава 47
Пушинка
читать дальше
Была уже середина июня, когда Святослав сумел наконец выкроить несколько часов, чтобы встретиться с Алисой. Она обещала, что отведёт его на могилу Лидии и расскажет всё, что слышала в своё время от Сашки: что это была за женщина и какую роль она сыграла в Сашкиной жизни.
На заброшенных могилах во весь рост поднялась сныть, кое-где вылезла крапива; иные участки заполонил хвощ. В кронах деревьев щёлкали и свистели соловьи; качались от лёгкого ветра голубые облака незабудок, и свешивалась на самую дорогу блёкло-лиловая пена персидской сирени.
- Слава, - когда они свернули с главной аллеи, очень серьёзно произнесла Алиса. – Знаешь, я давно хотела тебя спросить… Я всё пытаюсь понять, и всё никак не соображу, почему вышло именно так, а не иначе.
- Спрашивай… Смотря что ты имеешь в виду. Попробуем разобраться.
- Я вот думаю, думаю… Не идёт из головы, и всё. Понимаешь… Мы все открыли в себе силу искры. Все вступили в бой. И каждый помимо собственно сражения сделал что-то ещё, как-то… как бы сказать… возвысился над собою прежним, что ли. Посмотрел на себя со стороны и изменился. Или прошёл через какое-то тяжёлое испытание… И Дима, и Ленка, и Володька с Сашкой, и Рома… Про тебя и говорить нечего… То есть – все сделали в этой, земной жизни, серьёзный шаг вперёд. Все, кроме меня, Слава. Только не возражай! Честно же: я ничуть не изменилась… я вообще очень посредственный воин. И была, и осталась… Ну так вот: Слава, объясни, если сможешь… - она выдохнула и резко понизила голос:
- Почему тот последний взмах Мечом сделала именно я?..
Святослав хмыкнул, поднял бровь:
- Хороший вопрос!.. А что тебя так смущает?
Алиса ответила несколько нервно:
- Я же только что рассказала. Любой из нашей команды был в десять раз более достоин… Почему выбрали меня?
Святослав улыбнулся, посмотрел прямо перед собой, на прямую заасфальтированную дорожку, уходящую далеко вперёд, на кресты и памятники вдоль неё.
- У тебя какой-то странный, однобокий, я бы сказал, взгляд на себя и свой бой. Ты оцениваешь примерно так: «Я хуже других, и вдруг оказалось, что вроде чем-то лучше». Так?
- Ну… - замялась Алиса. – Тяжело анализировать свою собственную точку зрения. Я как-то… не задумывалась.
- Ну так вот, не лучше и не хуже. Жизнь и человеческая личность в ней как таковая – это же не бег по прямой, не стометровка! Каждый человек ценен и уникален. И ты прекрасно это знаешь. А в бою… В смысле, в финальной битве… Так получилось. На тот момент ты была единственной, кто мог – чисто физически – взять меч и сделать решающий взмах.
- Потому что меня спас Раптор…
- Неважно. Важно то, что ты могла взять меч. Ты просто стала орудием в руках Бога. Тебя никто не избрал как нечто особенное и чем-то там отличающееся от других в мифическую лучшую сторону. На твоём месте мог оказаться любой из нас.
Алиса усмехнулась.
- Слав, я понимаю, что это наивно, но всё-таки… Объяснить, почему на этом самом месте оказалась в итоге именно я, кто-нибудь в состоянии?
Слава мелко помотал головой:
- Не думаю. Хотя у меня, конечно, есть соображения на тему. Ты ошибаешься, если считаешь, что я вовсе не размышлял об этом…
Она негромко, уверенно попросила:
- Скажи.
Он помолчал, по-прежнему глядя перед собой.
- Мы остались живы, потому что за нас в тот день молились в храме. Но ещё кто-то молился отдельно за тебя. Мы, скорее всего, никогда не узнаем, кто это был. Но он молился. Я считаю так.
- Да некому… - тихонько произнесла Алиса.
- Я считаю так, - повторил Святослав твёрже. – Ты спросила, я ответил.
Алиса кивнула:
- Ну, да… Спасибо.
Они миновали здание администрации и церковь, свернули на боковую аллею.
- Знаешь, - вздохнув, продолжила девушка, - раз уж мы заговорили о нашей миссии, и так далее… Я… я должна тебя поблагодарить. Я много думала, сопоставляла… Большое счастье, что ты сказал тогда, в самом начале – помнишь? – ну, что… чтобы между воинами искр не случилось бы никаких, м, отношений.
Вольга улыбнулся и опустил глаза:
- Собственно, я для вас это и сказал. Теперь-то можно признаться.
- Да мы бы с Вовкой и так…
Святослав остановил её чуть заметным жестом:
- Для вас с Раптором.
Алиса взглянула на него с изумлением:
- Тогда?! Господи, да у меня и в мыслях ничего не было! Как ты… Почему ты решил?!
Он заулыбался:
- Ты ещё сама не понимала, что происходит. Я видел, что Раптор нравится тебе. И видел, что он своего добьётся. И этого я всерьёз боялся. В принципе, оно и так недёшево обошлось. Заметь, я ни разу не поинтересовался, что вы делали тогда впятером ни свет, ни заря в Лисьем Носу. А теперь представь на минуту, что сталось бы с нами, с нашей миссией и в итоге со всем миром, если бы вы с Романом… не удержались?
- Да... - выдохнув, закивала Алиса.
- Более того… Раптор по натуре – хищник. И для него важен процесс охоты. Если добыча достаётся слишком легко, она недолго будет тешить его самолюбие, какой бы прекрасной и ценной ни была. Понимаешь?..
Алиса молча кивнула; щёки её медленно заливала краска. Вольга понизил голос, сказал совсем тихо:
- Согласись, ты бы не устояла. Вот и представь, что вышло бы в итоге… если бы мы остались живы, что при таком раскладе весьма сомнительно.
Алиса даже не кивнула: промолчала, уставившись в асфальт. Подумать только! Вольга… В который раз он оказался мудрее обстоятельств, в который раз спас своих друзей! Спас и её любовь от опрометчивого шага…
- Блин… Славка… Как же я тебя люблю!..
Он ласково взглянул ей в глаза; серьёзно сказал, словно отвечая на вопрос:
- Как брата, конечно.
Алиса чуть было не засмеялась в голос, но подавила это желание: кладбище – не то место, где следует громко и жизнерадостно хохотать. Тем более что они почти дошли: белый мраморный крест, ограда в виде сетки, а за ней, если Алиса ничего не путает, как раз будет нужный поворот…
Перейдя канаву по деревянному мостику, она решительно двинулась по заросшей тропке – и вдруг остановилась в замешательстве.
- Дошли? – спросил сзади Вольга.
- Дошли, - механически отозвалась Алиса. – Смотри…
Перед ними были две могилы. Холмик на правой уже слегка оплыл, потёк ручейками высохшего песка, начал расползаться; холм на левой был свежим. Вернее сказать, его почти не было видно: всё пространство могилы, до самой ограды, было завалено венками и цветами, посреди их скорбного великолепия в закрытых стаканчиках мерцали огоньки свеч. Молодой парень, улыбаясь, смотрел с овальной фотографии за ограду, направо – туда, где прямо на него, смеясь, смотрела со своего чёрно-белого фото Лидия Смарагдина.
- Сашка?! – потрясённо произнёс Святослав.
От звука его голоса слева, напугав Алису, шевельнулось за кустом сирени что-то большое, чёрное. Спустя мгновение они разглядели женщину в трауре. Она вышла к ним: невысокая, холёная, с лицом, обезображенным горем. Властно спросила:
- Кто вы такие? Вы его знали?
- Не так долго, как хотелось бы, к сожалению, - проигнорировав первый вопрос, негромко произнёс Вольга. – Соболезнуем…
Она молча заплакала в ответ. Алисе почудилось, будто женщина и сама не заметила этих слёз – должно быть, привыкла за последние дни к их бесконечному потоку.
- А вы всё идёте и идёте… Я сижу, а вы приходите… - вздохнула она, переведя невидящий взгляд с Вольги на Алису.
- Кто? – вежливо спросила Алиса.
Женщина пожала плечами:
- Люди… Я и не знала… Оказывается, Сашенька в разные общества… дома разные… Квартиру продать завещал и… и тоже туда… И всё идут, идут… Вот, видите – всё цветами завалили… Буквально всё! Не одна же я столько принесла…
- Он был замечательным человеком, - тихонько сказала Алиса.
- Остаётся, - поправил Вольга. – Ведь душа его жива. Она же бессмертна. И она заслужила Свет.
Во взгляде женщины скользнуло лёгкое презрение. Она качнула головой и отвернулась к кресту.
- Господи… Ну почему?! За что?! Лучше бы это была я!.. Сашенька! Саша, Саша-а!..
…Шагая к выходу, Алиса с Вольгой молчали, невольно торопясь быстрее покинуть кладбище. А в ушах звенело застрявшей в паутине мухой, рвалось и стонало протяжное:
- Сашенька! Саша-а!..
- Какой это всё-таки ужас… - грустно вздохнув, подытожила Алиса, когда они отошли достаточно далеко.
- Для неверующего-то? – уточнил Вольга.
- Да… Как вообще можно примириться со смертью, если считаешь, что она – абсолютный конец?
- К тому, что она начало, приходишь далеко не сразу, - после некоторого раздумья ответил Вольга. – Должен быть хотя бы какой-то духовный опыт, чтобы осознать это. Главное, чтобы не было слишком поздно.
- Ну, пока человек жив…
- Да нет, я не совсем об этом.
Тона, которым это было сказано, Алиса никогда в жизни не слышала ещё – ни от «товарища воеводы» Вольги, ни от христианина Святослава. В нём была такая глубокая скорбь, такая чёрнющая бездна отчаяния, что тёплый июньский ветер, влетевший Алисе под кофту, показался горстью колкого снега.
И тут же стало невыносимо ясно: круг должен замкнуться. И сейчас она совершенно точно услышит последнюю историю жизни и борьбы, которую – видимо, по замыслу Творца – непременно должна услышать. Шла и, будто в детстве, считала шаги. Успела насчитать пятьдесят девять, и лишь тогда, на шестидесятом, Слава заговорил.
- Помнишь, Сашка сказал тогда Диме, что не смог бы смотреть в глаза матери, зная, что убил своего отца... Вот… А нас в семье было трое: я старший, Марина средняя, а младший – Николай. Ему – ну, знаешь, как бывает? - всегда позволяли больше. Не сказать, что любили без памяти или что-то похожее… Родители всех нас любили. Но Колю баловали. Чрезмерно, как я думаю. Он привык к тому, что думают и делают за него либо родители, либо брат с сестрой. И не его в этом вина, а всех нас. Это мы не научили его жить. В общем… рассказывать в подробностях не хочу. Просто факт. Ему было двадцать лет, когда он выбросился из окна.
- О…
- Да. В Бога он никогда не верил. А последним, с кем он говорил по телефону, был я. И только я мог объяснить, что его ждёт там, за гранью жизни. И, собственно, только я мог его тогда остановить… Но я пришёл усталый с работы, настроения никакого не было, сил разговаривать с братом – тоже… Грозятся покончить с собой в основном те, кто хочет внимания. Настоящие самоубийцы молча губят свою душу. Я даже не подозревал, что у него на уме. Сказал, чтоб он отвязался со своим нытьём. Что я завтра сам его наберу, и мы обо всём поговорим. А утром родителям позвонили…
Вольга тяжело вздохнул; продолжил после паузы:
- Я как-то… очень долго пытался убедить себя, что ни капли не был виноват в его смерти. Что он взрослый человек, в конце концов, и решил сам. Но видишь, какая штука – я всё откладывал и откладывал на потом разговор с ним на тему Бога, жизни и смерти. Я знал, что Колька – с его-то характером – просто пошлёт меня, куда Макар телят не гонял. И я молчал, высокоумно рассуждая: Колька ещё маленький. Вот подрастёт – всё сам поймёт и увидит. А когда он вырос, оказалось уже поздно. И даже в том телефонном нашем разговоре поздно ещё не было! Вот так, Алиса… в некотором смысле я убил собственного брата. Не помню, говорил ли тебе – я это не афиширую, конечно – но последние несколько лет всерьёз думаю о том, чтобы уйти.
- Говорил…
- Да. А причина – вот она… Колькина смерть перевернула вообще всё, сама понимаешь. Но мне духовник сказал, чтобы я не торопился и ничего не решал сгоряча. Всяк сверчок знай свой шесток. Из приличного мирянина порой может получиться на редкость хреновый монах.
- А родители…
- Родители в целом не против. В общем-то, после Колиной смерти они и пришли в храм… И, понимаешь… Вот то самое отношение к смерти – мол, это конец… Он и собирался всё закончить раз и навсегда. А теперь… Ты же знаешь, отмолить можно и самоубийцу. Но этот бой куда страшнее, чем всё, что мы с вами пережили, вместе взятое. Но теперь – когда уже поздно – теперь это единственное, что я действительно могу сделать. Такая вот вещь получается.
- Слав… ну, думаю, тебе уже говорили… Если б ты всё успел сказать брату из того, что хотел… Он бы не услышал тебя. Он бы всё равно сделал по-своему…
Вольга пожал плечами:
- Вероятно. Но я должен был объяснить ему, что будет тогда. Всё равно должен был. А я промолчал. Знаешь, есть такое правило, касающееся благоразумных поступков и слов: лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что мог бы, но не сделал.
Они миновали массивные каменные столбы и вышли через калитку за территорию кладбища, в маленький парк. Алиса, вдохнув поглубже, повернулась к Святославу:
- Вольга, ну, в самом деле… может, не стоит тебе уходить? А?
Он строго посмотрел на неё, качнул головой:
- Алиса, с бухты-барахты такие вопросы не решаются. Не переживай. Уйду только в том случае, если окончательно пойму, что это – мой путь. Что это – мой бой…
Она кивнула.
- А сейчас… как кажется? Что в самом деле твой?
Вольга привычным жестом поднёс руку к подбородку и немного помолчал перед тем, как ответить.
- Сейчас?.. Да.
- Ясно… Да… Понятно теперь, почему ты открыто говоришь о вере. И обо всём, что связано… А я вот чаще молчу. Хотя тоже ведь переживаю… За Димку, например…
- А не надо, - спокойно отозвался Вольга, задрал голову и посмотрел в ярко-синее небо, прикрытое гипюровой тканью листвы. – Он со смертью играть не станет. Он слишком многое знает теперь наверняка. А в остальном… У каждого свой путь на этой земле. И каждый сам выбирает, как его пройти. А Господь настолько любит всех нас, что отпустил. Отпустил, даровав свободу.
Алиса согласно кивнула и тоже подняла голову. Там, всецело отдавшись тёплому потоку воздуха, плавно возносилась вверх невесомая пушинка. Как она оказалась здесь? Откуда забрела? Ивы уже отлетели, тополя ещё не пустили пух… Похожая на крохотную белоснежную искру, она восходила в ярко-синий проём между двух веток, ничего не боясь, ни о чём не жалея.
Что ж, подумала Алиса, пускай летит. Её время пришло. А они пока ещё нужны здесь, в этом мире. Ведь Господь отправил их сюда. И сохранил в решающей битве. А значит – впереди будет ещё очень много дней и ночей, полных радости и откровений, полных детского восторга… И того, самого необъяснимого, самого важного, что сильнее и сильнее ощущала в себе Алиса – бесконечной любви и бесконечной благодарности Богу за всё, что уже случилось с ними, что происходит сейчас и что ещё только должно произойти.
- Господи… - сказала Алиса, глядя в синеву над ажурным опахалом ветвей. – Ой, какое же это счастье: знать, что Ты есть!..
Окончание следует.
Глава 46
Бой продолжается
читать дальше
В полном молчании они вшестером смотрели на Летопись силы, совершенно бестактно всплывшую из глубины массивной столешницы.
- Мать моя женщина, - наконец тихо произнёс Дима. – Это… как прикажете понимать?..
Знаки во всех секторах горели ровным, спокойным светом, насыщенным и ярким, как всегда. Только сердце, принадлежащее Зелёной искре, сияло прозрачным, алмазным цветом.
- Разве ты не чувствуешь, что искра осталась в твоей душе? – негромко спросил Святослав. – Что она никуда не делась?
- Я думал, только у меня…
- Все так думали, - вздохнула Алиса. – Слава, а почему это? Неужели… - она запнулась, - новая битва?..
- Это вам Лена сейчас объяснит, - Святослав легонько кивнул в сторону девушки, слабо освещённой красным огоньком магического знака.
- Расскажу, - подтвердила Ленка. – Просто… Дело в том… Мне в первый же день позвонила тётя Аня… Она жива! Представляете, как я перепугалась?!
- Жива?! – вскрикнул Володька. – Это как?
- Её тело погибло вместе с Чёрной искрой… А душа-то осталась! Бесы не смогли сразу забрать её, ведь тётя Аня её не продала, – пояснила Ленка. – И она слышала весь наш диалог с Никитой и Лидией. И потом… Попросилась обратно.
- И её вернули?! – возмутился Дима. – Ни хрена себе! Она же новую армию соберёт! Она же нам жить спокойно не даст!
Ленка мелко помотала головой:
- Не… Ну, сначала я тоже так подумала… Но потом догадалась: она же теперь обычный человек. Чёрной искры в ней больше нет. Она и сама мне сказала: мол, не бойся…
- Чёрную искру, имея предрасположенность, не так уж трудно вырастить, - хмуро заметил Роман.
- Она сама категорически против, - заверила Лена. – Как раз наоборот, собирается исправить всё то, что ещё можно.
- Себя? – тихо спросила Алиса.
- Да… Её же не навсегда отпустили. Только на два года. Никита обещал, что у неё хотя и будет прежнее тело, но… короче говоря, она уже больна, - Ленка выдохнула так, будто воздух, оставшийся в лёгких после этой фразы, мог заразиться. Вдохнула вновь и продолжила:
- И она умрёт. Вроде бы Никита сказал ей: мол, хочешь – лечись, хочешь – не лечись… Но на то, чтобы изменить вердикт, который тебе положено услышать, и уйти прощённой, два года. Плюс-минус несколько месяцев.
Раптор покачал головой:
- Не фа-акт, - и его знак окрасил в голубоватый цвет показавшиеся клыки.
- Думаешь? – с сомнением произнесла Леночка. – А Вольга сказал, что она не врёт…
- Сейчас она, может, и не врёт, - согласно кивнул Раптор, - но стоит ей оказаться в привычной обстановке, в привычном окружении… Ведь это была не потенциальная, а состоявшаяся Чёрная искра!.. Не очень-то я верю, что человек способен вернуться, забравшись так далеко.
- Повернуть на узкую тропу спасения может любой, чья душа ещё жива, - возразил Святослав. – Во всяком случае, Ленина тётя, насколько я знаю, более чем решительно настроена поменять свою жизнь.
- Она едва ли реально представляет, насколько это сложно, - хмыкнул Раптор.
- Но если ей что-то было открыто… Из того, что ей положено было бы получить… - задумчиво сказала Алиса.
- Тогда ей будет проще, - кивнул Вольга.
- Но мы всё равно не знаем наверняка, - сокрушённо вздохнула Лена.
- Зато можем ей помочь, - уверенно произнёс Святослав. – Поддержать и дать понять, что мы верим в неё. Что задуманное, желаемое возможно и достижимо. А главное – надо обязательно молиться за неё.
Лена кивнула; на бледных щеках её проступил румянец. В мягком отсвете знака лицо её казалось удивительно одухотворённым и красивым – не только внутренней красотой, но даже чертами.
- А если… - робко начал Володька, - она примется за старое?
- Да, разве первая неудачная попытка не подстёгивает человека пытаться снова и снова, пока не получится? – спросил Дима.
- Да, вот и я тут подумала… - тихонько добавила Лена, - посчитала… Ведь если бы они не стали ждать, пока умрёт Лидия, если бы напали сразу, как собрались вместе – они бы нас победили!
Слава немного помолчал – и торжественно высек:
- Ни-ког-да! Чёрным искрам никогда не победить Светлых. Это закон! И он исполняется. Всегда. Вне зависимости от количества жертв и сложности битвы. На нашей стороне Правда, а с ней – и Сам Бог. И пока мы готовы грудью защищать этот мир, Господь тем или иным способом не даст силам зла одержать верх и погубить землю.
- Это, простите, что же получается?! – воскликнул Дима. – Мы что же… Мы зря, выходит, положили столько сил, крови и нервов? А Са…
- Дима! Из нас семерых ушёл только тот, чей путь завершён. А мы все, вшестером, остались живы. И с какой стати мы должны перекладывать ответственность за НАШ бой на плечи Бога?.. Сложить лапки, не открыв в себе силу дарованной нам Светлой искры – да это прямое преступление. И против себя, и против Бога. Мы не имели права не выполнить того, чего Господь ждал от нас. Скажу даже больше: в случае, если бы мы не вступили в бой, мир действительно был бы обречён!
- Как же всё сложно, - шепнула Лена.
- Нет ничего сложного, - возразил Святослав. – Просто – бой продолжается. Ошибочно думать, что для нас с вами всё закончилось с победой над Чёрными. Нет! Мы воевали и будем воевать всегда, до самого последнего вздоха. Только теперь этот бой перестанет быть виден.
- Так он и раньше не был виден, - удивлённо сказал Володька.
- Раньше мы сами видели, как и с кем мы сражаемся. А теперь битва переместится в наши души. Только и всего. Но суть её останется прежней. Разве что драться придётся ежедневно, а то и ежечасно. Постоянно следить за собой, за всеми движениями своего сознания.
- Верно, - кивнула Алиса.
- Ерунда, - опустив углы губ, помотал головой Дима. – Опять вы за своё… Нет, увольте, я не хочу, чтобы жизнь проходила мимо, пока я копаюсь где-то там в глубине своих извилин.
- У каждого свой путь, - спокойно произнёс Вольга. – И с самого начала нам дана свобода выбора. Мы никого не вправе осуждать. Но мы можем прожить свою жизнь так, чтобы нам не было стыдно предстать перед Богом. Так, чтобы и другим захотелось последовать нашей дорогой – дорогой света, дорогой настоящей, непритворной любви. Только и всего.
Стало тихо: все вдруг замолчали, и в комнату сквозь приоткрытую форточку влетел короткий, озорной порыв ветра. Принёс с собой запах травы, шум машин, писк стрижей – и, словно зацепив невидимой рукой, поднял и поставил торчком тоненькую прядку волос на макушке Димы.
- Интересно, где теперь Сашка… – вдруг еле слышно сказала Лена.
- Кстати, - перебил её Дима, - Слава, а как нам теперь? По-прежнему собираться раз в неделю?
Святослав покачал головой:
- Нет. Теперь только как друзьям. Я очень рад буду видеть каждого из вас.
- А я вот – не каждого, - с обидой, и даже злобой в голосе отозвался Володька. – И меня больше тоже не ждите! Я свой долг исполнил, и хватит с меня. Находиться в одной комнате с человеком, который способен на гнусное предательство, мне попросту противно. И делать это меня никто не заставит!
- Вовка, никто тебя не предавал, - слабо возразила Алиса.
- Молчи лучше, - огрызнулся тот. – Я и так еле сдерживаюсь!
- Володя… А я вот как раз хотела сказать, что… очень благодарна тебе… за всё… Прости, что так получилось… Я не могу иначе, Вовка, ну, прости!
Голос у Алисы дрогнул, она вскочила и поспешно отвернулась. Успела заметить напряжённо застывшее Ленкино лицо – и неожиданно для всех, и в первую очередь для себя, расплакалась.
- Враньё! – громко, с пафосом произнёс Володька; но глаза его подозрительно заблестели.
Раптор молча отодвинул стул, оставил своё место напротив тёмно-синего меча и шагнул к Алисе. Крепко обнял за плечи и прижал к груди:
- Ну! Перестань.
Ленка, Святослав и Дима сидели молча. Из них троих до последней минуты ни о чём не подозревал разве что Дима, и для него открывшееся положение дел, судя по всему, было шоком. Правда, всё же меньшим, чем часом назад для Ленки, которая по-прежнему остро чувствовала все искры. И, как только Алиса с Романом возникли на пороге, невольно попятилась:
- Вы… вместе?
Алиса, глядя в её расширенные зрачки, смутилась и лишь кивнула.
А сейчас, в крайне неловкой ситуации, первой вдруг заговорила Ленка – неторопливо, уверенно. И Алиса отметила про себя, что эта битва в той или иной степени изменила их всех, и Ленку вот – тоже…
- Володя, ты можешь и не ходить, никто не заставляет. А я, например, с радостью приду на такую встречу. Мы столько пережили вместе, что просто глупо друг друга терять!
- Я тоже «за», - поддержал Дима. – А что? Можно, в конце концов, отметить всей компанией какой-нибудь праздник…
Святослав улыбнулся; встал, сделал шаг назад, к шкафу, и достал из-за стеклянной двери характерный конверт с жёлтыми и красными полосками:
- Хорошо, что ты напомнил. Я ведь отпечатал… Не стал писать диски. Сделал так, по старинке. Мне это как-то ближе.
Он провёл рукой над столом – свечение погасло, и место Летописи Силы заняла привычная скатерть. Святослав бережно положил в центр стопку фотографий:
- Разбирайте, здесь все дубли. На память…
К фотографиям одновременно потянулись пять рук.
- Ой, как здорово, Слава! – обрадовалась Алиса. – Кажется, давно так было… Будто в прошлой жизни.
- В прошлой и было, - вдруг серьёзно откликнулся Дима. – Мы же подарили новую целому миру…
И замолчал, разглядывая снимок: Ленка, что-то возбуждённо говорящий ей Володька, и улыбающийся Сашка. Вздёрнутый нос, русые брови, вечная смешинка в глазах – вот-вот, дождавшись окончания Володькиного монолога, скажет что-то острое, ёмкое, свежее, только что пришедшее на ум…
- А ведь это была его идея, - вспомнила Алиса. – Про фотоаппарат.
- Он знал? – спросила Лена.
- Возможно, чувствовал что-то, - вздохнул Святослав.
- Чёрт, как же страшно, когда кровные родственники становятся твоими злейшими врагами… - сказал Дима.
- Да. Достаточно открыть учебник истории, - кивнул Слава. – Вот уж воистину, в самом худшем смысле: враги человеку домашние его.
- А всё-таки… добрых людей на планете значительно больше, - вертя в руках фотографию, где были запечатлены рядом Вольга и Сашка, задумчиво изрекла Лена. – Вы ведь только представьте себе: в каждом, абсолютно в каждом человеке изначально заложена искорка, которая способна стать не какой-нибудь там жёлтенькой или беленькой – Бриллиантовой!.. В каждом. Только вдумайтесь: в каждом!..
Глава 47
Пушинка
читать дальше
Была уже середина июня, когда Святослав сумел наконец выкроить несколько часов, чтобы встретиться с Алисой. Она обещала, что отведёт его на могилу Лидии и расскажет всё, что слышала в своё время от Сашки: что это была за женщина и какую роль она сыграла в Сашкиной жизни.
На заброшенных могилах во весь рост поднялась сныть, кое-где вылезла крапива; иные участки заполонил хвощ. В кронах деревьев щёлкали и свистели соловьи; качались от лёгкого ветра голубые облака незабудок, и свешивалась на самую дорогу блёкло-лиловая пена персидской сирени.
- Слава, - когда они свернули с главной аллеи, очень серьёзно произнесла Алиса. – Знаешь, я давно хотела тебя спросить… Я всё пытаюсь понять, и всё никак не соображу, почему вышло именно так, а не иначе.
- Спрашивай… Смотря что ты имеешь в виду. Попробуем разобраться.
- Я вот думаю, думаю… Не идёт из головы, и всё. Понимаешь… Мы все открыли в себе силу искры. Все вступили в бой. И каждый помимо собственно сражения сделал что-то ещё, как-то… как бы сказать… возвысился над собою прежним, что ли. Посмотрел на себя со стороны и изменился. Или прошёл через какое-то тяжёлое испытание… И Дима, и Ленка, и Володька с Сашкой, и Рома… Про тебя и говорить нечего… То есть – все сделали в этой, земной жизни, серьёзный шаг вперёд. Все, кроме меня, Слава. Только не возражай! Честно же: я ничуть не изменилась… я вообще очень посредственный воин. И была, и осталась… Ну так вот: Слава, объясни, если сможешь… - она выдохнула и резко понизила голос:
- Почему тот последний взмах Мечом сделала именно я?..
Святослав хмыкнул, поднял бровь:
- Хороший вопрос!.. А что тебя так смущает?
Алиса ответила несколько нервно:
- Я же только что рассказала. Любой из нашей команды был в десять раз более достоин… Почему выбрали меня?
Святослав улыбнулся, посмотрел прямо перед собой, на прямую заасфальтированную дорожку, уходящую далеко вперёд, на кресты и памятники вдоль неё.
- У тебя какой-то странный, однобокий, я бы сказал, взгляд на себя и свой бой. Ты оцениваешь примерно так: «Я хуже других, и вдруг оказалось, что вроде чем-то лучше». Так?
- Ну… - замялась Алиса. – Тяжело анализировать свою собственную точку зрения. Я как-то… не задумывалась.
- Ну так вот, не лучше и не хуже. Жизнь и человеческая личность в ней как таковая – это же не бег по прямой, не стометровка! Каждый человек ценен и уникален. И ты прекрасно это знаешь. А в бою… В смысле, в финальной битве… Так получилось. На тот момент ты была единственной, кто мог – чисто физически – взять меч и сделать решающий взмах.
- Потому что меня спас Раптор…
- Неважно. Важно то, что ты могла взять меч. Ты просто стала орудием в руках Бога. Тебя никто не избрал как нечто особенное и чем-то там отличающееся от других в мифическую лучшую сторону. На твоём месте мог оказаться любой из нас.
Алиса усмехнулась.
- Слав, я понимаю, что это наивно, но всё-таки… Объяснить, почему на этом самом месте оказалась в итоге именно я, кто-нибудь в состоянии?
Слава мелко помотал головой:
- Не думаю. Хотя у меня, конечно, есть соображения на тему. Ты ошибаешься, если считаешь, что я вовсе не размышлял об этом…
Она негромко, уверенно попросила:
- Скажи.
Он помолчал, по-прежнему глядя перед собой.
- Мы остались живы, потому что за нас в тот день молились в храме. Но ещё кто-то молился отдельно за тебя. Мы, скорее всего, никогда не узнаем, кто это был. Но он молился. Я считаю так.
- Да некому… - тихонько произнесла Алиса.
- Я считаю так, - повторил Святослав твёрже. – Ты спросила, я ответил.
Алиса кивнула:
- Ну, да… Спасибо.
Они миновали здание администрации и церковь, свернули на боковую аллею.
- Знаешь, - вздохнув, продолжила девушка, - раз уж мы заговорили о нашей миссии, и так далее… Я… я должна тебя поблагодарить. Я много думала, сопоставляла… Большое счастье, что ты сказал тогда, в самом начале – помнишь? – ну, что… чтобы между воинами искр не случилось бы никаких, м, отношений.
Вольга улыбнулся и опустил глаза:
- Собственно, я для вас это и сказал. Теперь-то можно признаться.
- Да мы бы с Вовкой и так…
Святослав остановил её чуть заметным жестом:
- Для вас с Раптором.
Алиса взглянула на него с изумлением:
- Тогда?! Господи, да у меня и в мыслях ничего не было! Как ты… Почему ты решил?!
Он заулыбался:
- Ты ещё сама не понимала, что происходит. Я видел, что Раптор нравится тебе. И видел, что он своего добьётся. И этого я всерьёз боялся. В принципе, оно и так недёшево обошлось. Заметь, я ни разу не поинтересовался, что вы делали тогда впятером ни свет, ни заря в Лисьем Носу. А теперь представь на минуту, что сталось бы с нами, с нашей миссией и в итоге со всем миром, если бы вы с Романом… не удержались?
- Да... - выдохнув, закивала Алиса.
- Более того… Раптор по натуре – хищник. И для него важен процесс охоты. Если добыча достаётся слишком легко, она недолго будет тешить его самолюбие, какой бы прекрасной и ценной ни была. Понимаешь?..
Алиса молча кивнула; щёки её медленно заливала краска. Вольга понизил голос, сказал совсем тихо:
- Согласись, ты бы не устояла. Вот и представь, что вышло бы в итоге… если бы мы остались живы, что при таком раскладе весьма сомнительно.
Алиса даже не кивнула: промолчала, уставившись в асфальт. Подумать только! Вольга… В который раз он оказался мудрее обстоятельств, в который раз спас своих друзей! Спас и её любовь от опрометчивого шага…
- Блин… Славка… Как же я тебя люблю!..
Он ласково взглянул ей в глаза; серьёзно сказал, словно отвечая на вопрос:
- Как брата, конечно.
Алиса чуть было не засмеялась в голос, но подавила это желание: кладбище – не то место, где следует громко и жизнерадостно хохотать. Тем более что они почти дошли: белый мраморный крест, ограда в виде сетки, а за ней, если Алиса ничего не путает, как раз будет нужный поворот…
Перейдя канаву по деревянному мостику, она решительно двинулась по заросшей тропке – и вдруг остановилась в замешательстве.
- Дошли? – спросил сзади Вольга.
- Дошли, - механически отозвалась Алиса. – Смотри…
Перед ними были две могилы. Холмик на правой уже слегка оплыл, потёк ручейками высохшего песка, начал расползаться; холм на левой был свежим. Вернее сказать, его почти не было видно: всё пространство могилы, до самой ограды, было завалено венками и цветами, посреди их скорбного великолепия в закрытых стаканчиках мерцали огоньки свеч. Молодой парень, улыбаясь, смотрел с овальной фотографии за ограду, направо – туда, где прямо на него, смеясь, смотрела со своего чёрно-белого фото Лидия Смарагдина.
- Сашка?! – потрясённо произнёс Святослав.
От звука его голоса слева, напугав Алису, шевельнулось за кустом сирени что-то большое, чёрное. Спустя мгновение они разглядели женщину в трауре. Она вышла к ним: невысокая, холёная, с лицом, обезображенным горем. Властно спросила:
- Кто вы такие? Вы его знали?
- Не так долго, как хотелось бы, к сожалению, - проигнорировав первый вопрос, негромко произнёс Вольга. – Соболезнуем…
Она молча заплакала в ответ. Алисе почудилось, будто женщина и сама не заметила этих слёз – должно быть, привыкла за последние дни к их бесконечному потоку.
- А вы всё идёте и идёте… Я сижу, а вы приходите… - вздохнула она, переведя невидящий взгляд с Вольги на Алису.
- Кто? – вежливо спросила Алиса.
Женщина пожала плечами:
- Люди… Я и не знала… Оказывается, Сашенька в разные общества… дома разные… Квартиру продать завещал и… и тоже туда… И всё идут, идут… Вот, видите – всё цветами завалили… Буквально всё! Не одна же я столько принесла…
- Он был замечательным человеком, - тихонько сказала Алиса.
- Остаётся, - поправил Вольга. – Ведь душа его жива. Она же бессмертна. И она заслужила Свет.
Во взгляде женщины скользнуло лёгкое презрение. Она качнула головой и отвернулась к кресту.
- Господи… Ну почему?! За что?! Лучше бы это была я!.. Сашенька! Саша, Саша-а!..
…Шагая к выходу, Алиса с Вольгой молчали, невольно торопясь быстрее покинуть кладбище. А в ушах звенело застрявшей в паутине мухой, рвалось и стонало протяжное:
- Сашенька! Саша-а!..
- Какой это всё-таки ужас… - грустно вздохнув, подытожила Алиса, когда они отошли достаточно далеко.
- Для неверующего-то? – уточнил Вольга.
- Да… Как вообще можно примириться со смертью, если считаешь, что она – абсолютный конец?
- К тому, что она начало, приходишь далеко не сразу, - после некоторого раздумья ответил Вольга. – Должен быть хотя бы какой-то духовный опыт, чтобы осознать это. Главное, чтобы не было слишком поздно.
- Ну, пока человек жив…
- Да нет, я не совсем об этом.
Тона, которым это было сказано, Алиса никогда в жизни не слышала ещё – ни от «товарища воеводы» Вольги, ни от христианина Святослава. В нём была такая глубокая скорбь, такая чёрнющая бездна отчаяния, что тёплый июньский ветер, влетевший Алисе под кофту, показался горстью колкого снега.
И тут же стало невыносимо ясно: круг должен замкнуться. И сейчас она совершенно точно услышит последнюю историю жизни и борьбы, которую – видимо, по замыслу Творца – непременно должна услышать. Шла и, будто в детстве, считала шаги. Успела насчитать пятьдесят девять, и лишь тогда, на шестидесятом, Слава заговорил.
- Помнишь, Сашка сказал тогда Диме, что не смог бы смотреть в глаза матери, зная, что убил своего отца... Вот… А нас в семье было трое: я старший, Марина средняя, а младший – Николай. Ему – ну, знаешь, как бывает? - всегда позволяли больше. Не сказать, что любили без памяти или что-то похожее… Родители всех нас любили. Но Колю баловали. Чрезмерно, как я думаю. Он привык к тому, что думают и делают за него либо родители, либо брат с сестрой. И не его в этом вина, а всех нас. Это мы не научили его жить. В общем… рассказывать в подробностях не хочу. Просто факт. Ему было двадцать лет, когда он выбросился из окна.
- О…
- Да. В Бога он никогда не верил. А последним, с кем он говорил по телефону, был я. И только я мог объяснить, что его ждёт там, за гранью жизни. И, собственно, только я мог его тогда остановить… Но я пришёл усталый с работы, настроения никакого не было, сил разговаривать с братом – тоже… Грозятся покончить с собой в основном те, кто хочет внимания. Настоящие самоубийцы молча губят свою душу. Я даже не подозревал, что у него на уме. Сказал, чтоб он отвязался со своим нытьём. Что я завтра сам его наберу, и мы обо всём поговорим. А утром родителям позвонили…
Вольга тяжело вздохнул; продолжил после паузы:
- Я как-то… очень долго пытался убедить себя, что ни капли не был виноват в его смерти. Что он взрослый человек, в конце концов, и решил сам. Но видишь, какая штука – я всё откладывал и откладывал на потом разговор с ним на тему Бога, жизни и смерти. Я знал, что Колька – с его-то характером – просто пошлёт меня, куда Макар телят не гонял. И я молчал, высокоумно рассуждая: Колька ещё маленький. Вот подрастёт – всё сам поймёт и увидит. А когда он вырос, оказалось уже поздно. И даже в том телефонном нашем разговоре поздно ещё не было! Вот так, Алиса… в некотором смысле я убил собственного брата. Не помню, говорил ли тебе – я это не афиширую, конечно – но последние несколько лет всерьёз думаю о том, чтобы уйти.
- Говорил…
- Да. А причина – вот она… Колькина смерть перевернула вообще всё, сама понимаешь. Но мне духовник сказал, чтобы я не торопился и ничего не решал сгоряча. Всяк сверчок знай свой шесток. Из приличного мирянина порой может получиться на редкость хреновый монах.
- А родители…
- Родители в целом не против. В общем-то, после Колиной смерти они и пришли в храм… И, понимаешь… Вот то самое отношение к смерти – мол, это конец… Он и собирался всё закончить раз и навсегда. А теперь… Ты же знаешь, отмолить можно и самоубийцу. Но этот бой куда страшнее, чем всё, что мы с вами пережили, вместе взятое. Но теперь – когда уже поздно – теперь это единственное, что я действительно могу сделать. Такая вот вещь получается.
- Слав… ну, думаю, тебе уже говорили… Если б ты всё успел сказать брату из того, что хотел… Он бы не услышал тебя. Он бы всё равно сделал по-своему…
Вольга пожал плечами:
- Вероятно. Но я должен был объяснить ему, что будет тогда. Всё равно должен был. А я промолчал. Знаешь, есть такое правило, касающееся благоразумных поступков и слов: лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что мог бы, но не сделал.
Они миновали массивные каменные столбы и вышли через калитку за территорию кладбища, в маленький парк. Алиса, вдохнув поглубже, повернулась к Святославу:
- Вольга, ну, в самом деле… может, не стоит тебе уходить? А?
Он строго посмотрел на неё, качнул головой:
- Алиса, с бухты-барахты такие вопросы не решаются. Не переживай. Уйду только в том случае, если окончательно пойму, что это – мой путь. Что это – мой бой…
Она кивнула.
- А сейчас… как кажется? Что в самом деле твой?
Вольга привычным жестом поднёс руку к подбородку и немного помолчал перед тем, как ответить.
- Сейчас?.. Да.
- Ясно… Да… Понятно теперь, почему ты открыто говоришь о вере. И обо всём, что связано… А я вот чаще молчу. Хотя тоже ведь переживаю… За Димку, например…
- А не надо, - спокойно отозвался Вольга, задрал голову и посмотрел в ярко-синее небо, прикрытое гипюровой тканью листвы. – Он со смертью играть не станет. Он слишком многое знает теперь наверняка. А в остальном… У каждого свой путь на этой земле. И каждый сам выбирает, как его пройти. А Господь настолько любит всех нас, что отпустил. Отпустил, даровав свободу.
Алиса согласно кивнула и тоже подняла голову. Там, всецело отдавшись тёплому потоку воздуха, плавно возносилась вверх невесомая пушинка. Как она оказалась здесь? Откуда забрела? Ивы уже отлетели, тополя ещё не пустили пух… Похожая на крохотную белоснежную искру, она восходила в ярко-синий проём между двух веток, ничего не боясь, ни о чём не жалея.
Что ж, подумала Алиса, пускай летит. Её время пришло. А они пока ещё нужны здесь, в этом мире. Ведь Господь отправил их сюда. И сохранил в решающей битве. А значит – впереди будет ещё очень много дней и ночей, полных радости и откровений, полных детского восторга… И того, самого необъяснимого, самого важного, что сильнее и сильнее ощущала в себе Алиса – бесконечной любви и бесконечной благодарности Богу за всё, что уже случилось с ними, что происходит сейчас и что ещё только должно произойти.
- Господи… - сказала Алиса, глядя в синеву над ажурным опахалом ветвей. – Ой, какое же это счастье: знать, что Ты есть!..
Окончание следует.
@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество
-
-
23.06.2010 в 18:19пока что не комментирую, т.к. рано.
Хотя, скорее всего, свои мысли выскажу при личной встрече)
-
-
23.06.2010 в 20:14И не ты один!
Вот как раз пойдём в белую ночь - времени будет предостаточно! И я от тебя никуда не сбегу, и ты от меня тоже. )))
-
-
23.06.2010 в 20:35дооо) белая ночь - это повод погрузить...
я буду разрываться, наверное, между всеми))))
-
-
23.06.2010 в 21:27Не, я буду либо "тихий в сторонке", либо "буйный вокруг". ))) Ещё не решил.