Цветок для Маэстро

[Akselprime]

Ну, народ, у вас глаз - алмаз! И придётся мне вешать два поста. Голосование в предыдущем посте, кстати, открыто, так что если кто не успел - ещё не поздно.
А здесь - триллер с элементами некрофилии

о том, как Прайм дарил цветы. (всего-то три страницы ворда. О милый ПЧ! Ты осилишь, я знаю.)

Цветок для Маэстро

Ладно, про цветы – так про цветы. Цинично, жёстко, правду и только правду, как я и обещал.
В этом случае, кстати, начать следует с того, что «цветы» - уже враньё, но я опять бегу впереди паровоза. Так что по порядку.
В декабре на последние деньги был куплен билет на ежегодный концерт «Новогодний шансон». Не то что я люблю шансон – в последнее время я, конечно, деградирую, но не с такой же скоростью. Но, как помнят особо внимательные мои ПЧ, в конце прошлого года на старуху случилась, так сказать, ржавчина, и Прайма в самую Матрицу поразило творчество…
(Творчество, творчество, да-да-да!)
…одного шансонье. Ну и, разумеется, немедленно выяснилось, что он приедет в Питер на каникулах, чтобы участвовать в том самом концерте.
Нет, я сомневался, а как же. Но потом что-то (во время прочтения вечернего молитвенного правила) подсказало мне, что упустить шанс увидеть любимого певца живьём будет непростительно. Я беспрекословно исполнил волю пославшего меня… ну, в общем, пославшего меня к кассам чего-то - и купил билет.
Потом дали аванс. Потом был Новый год - но он, разумеется, наступил уже без аванса. Поэтому к дню «икс» я подрулил, образно выражаясь, на последних каплях горючего. Однико, почесав железный шлем, решил, что выпавший шанс (равно как и истраченные на билет деньги) нужно выжать до конца. И принял непростое решение: купить цветы, чтобы преподнести их любимому исполнителю.
Тут следует напомнить, что у меня было тихое детство, я рос застенчивым серьёзным ребёнком. И никогда не сходил с ума по-настоящему от певцов и артистов, не бегал на концерты и не махал железными трусами под сценой. Командиру автоботов, знаете ли, как-то не пристало. И даже букетов звёздам я никогда в жизни не вручал.
Но многое в нашей жизни поправимо. И вот я – весь такой красивый, ухоженный и отполированный, оказался в цветочном магазине. Триллер, который я обещался поведать без утайки, собственно, начался именно с этого момента.
Конечно, у меня оставалось в заначке около тысячи рублей. Но, стоя в магазине, я особенно ярко вспомнил, что заначка преспокойно лежит на карте, а снять деньги здесь и сейчас я конечно же не могу. В кошельке оставалось порядка ста двадцати рублей. Ладно, подумал я, автоботов такой мелочью не испугаешь. Хрен с ним, с букетом – в конце концов, я влюблён не в мужика, а в его песни. А песням, думается, всё равно, каким количеством цветов их собираются почтить. Так что вполне хватит чисто символического знака внимания.
- Что пожелаете? – спросила продавщица.
И я пожелал симпатичный аленький цветочек в количестве одна штука. Конечно же, поинтересовавшись (для очистки совести), может ли он выдержать без воды часа хотя бы четыре.
- О, не волнуйтесь, - заверила продавщица. – Они до двенадцати часов без воды могут протерпеть.
Что-то смутно подсказывало мне, что ни один цветок в этом магазине ещё не слышал такой чудовищной лести в свой адрес. Но кошелёк не оставлял мне выбора. Поскольку – что естественно, хотя и несколько безобразно - кроме собственно цветка я также оплачивал целлофан, ленточку, упаковку от мороза, титанический труд продавца и его вежливое со мной обхождение.
Избавив свой кошелёк от лишнего груза (и переложив оный на свою совесть), я спустился в метро. Думаю, каждому из нас знаком феномен явления «купи десяток яиц и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ РАЗБЕЙ». Путешествие с цветком в метро строилось именно по этой классической модели. И закончилось тем, чем по логике и должно было закончиться: при переходе с Невского на Гостинку около меня оказалась чья-то большая сумка – которая (что символично) была исполнена в форме кувалды. И почти так же тверда, что я имел счастье испытать на своём бедре.
Надо ли говорить, что в критический момент тщательно оберегаемый цветок кинулся на защиту моей ноги?
«Блин», - подумал я, пытаясь методом пальпации определить через обёрточную бумагу, осталось ли что-нибудь от отважного растения, а главное – можно ли будет это что-нибудь использовать по предполагаемому назначению.
Всё оставшееся время подземного путешествия я лихорадочно просчитывал все возможные варианты развития событий. И приходил к печальному выводу, что рыпаться мне некуда: если я попытаюсь снять деньги и забежать в другой ларёк с цветами, я безнадёжно (где-то на полчаса) опоздаю на концерт. Поэтому я решил возложить печаль свою на Господа – а там будь что будет. Бодро проскакав на с цветком наперевес по аномальным сугробам, через десять минут я был на месте. Ещё не раздевшись сам, разорвал бумагу… Цветок уцелел! Я воспрял духом, чинно сдал в гардероб верхнюю одежду и прошёл в зрительный зал.
Тут надо опять-таки напомнить, что на концерты в это здание я хожу редко, и наизусть не помню внешний вид зрительного зала. Предполагая, что идея с букетом одержит верх над здравым смыслом, я купил билет на крайнее кресло под номером 1, у прохода. Во всяком случае, на мониторе в будке кассира мне вполне отчётливо увиделся проход.
На деле оказалось, что никакого прохода нет, и моё кресло номер 1 в предпоследнем ряду примыкает к глухой стене. Для того, чтобы выбраться на волю и подбежать к сцене, мне придётся поднять весь ряд. «Блин!» - подумал я, поднял его в репетиционном порядке и, улыбаясь, полез со своим цветком к стенке. Не потому, что я такой честный – а потому, что свободных мест не наблюдалось: на новогодних каникулах зал, само собой, был полон.
Положив целлофановый конвертик у стены, чтоб не мешал хлопать, всё первое отделение я провёл в блаженном расслаблении – поскольку знал наверняка, что артист, чьё творчество я намеревался оскорбить с помощью своего цветка, будет выступать ближе к концу второго отделения. Но, когда объявили антракт, и в зале зажёгся свет, я решил на всякий случай проверить, не задумал ли мой цветок что-нибудь уж совсем нехорошее. И к ужасу своему выяснил, что сумка-кувалда хоть и не была штыком, но оказалась молодцом. Встречи с ней нежный организм не пережил: внешние лепестки цветка приобрели пленительный цвет детской неожиданности.
«БЛИН», - подумал я. – И, сунув маску в раструб целлофана, пересчитал, сколько лепестков останется, если оборвать пострадавшие. Вышло четыре. Здравый смысл, воспарив, пролетел до ближайшей урны. Но я усилием воли победил его и отважно потянул за стебель, чтобы узор на целлофане хотя бы частично замаскировал головку цветка.
В принципе, теоретически в антракт можно было отправиться в кабину слива смазки. Однако я боялся оставить цветок на произвол судьбы: ведь бдительные билетёрши наверняка заметят его и выкинут, не представляя, что ЭТО собираются кому-то подарить. А разгуливать по фойе с этим цветком (а ещё лучше – держать его в зубах во время заседания в кабинете задумчивости) я категорически не собирался. И принял мужественное решение никуда не выходить.
Во время второго отделения я ревностно отслеживал, какие букеты дарят исполнителям. Мне быстро плохело, потому что, во-первых, букеты были один шикарней другого, а во-вторых (что самое страшное) - в среднем приходилось по одному букету на певца. Я был раздираем сомнениями: а не выкинуть ли, в самом деле, из головы бредовую идею подарить этот сраный цветок? Может, ну его в урну и с чистой совестью на свободу - после концерта?
Но я знал, что этого не прощу себе никогда. Потому что лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что мог бы сделать, но постеснялся. В конце концов, цветок, каким бы он ни был – это повод подняться на сцену, обнять человека, который подарил мне своим творчеством кучу радости, и сказать ему слова благодарности. Можно ли не воспользоваться таким шансом?
Между тем концерт шёл дальше; цветок мирно кончался у стенки в предпоследнем ряду, даже не подозревая о том, как жестоко я собираюсь надругаться над его трупом.
В конце концов, момент истины настал. На сцену выскочил мой любимый шансонье – и я, не сомневаясь больше ни секунды, поднял весь свой ряд – вместе с пожилой парой, пьяным мужиком и беременной женщиной. И отважно полез к проходу вместе со своим отходящим в мир иной цветком. Какая-то фиолетовая бабушка зашипела мне вслед:
- Надеюсь, вы не полезете обратно!
Я подумал, что я их тоже очень люблю, и заверил, что не полезу.
К сцене я подобрался без помех. Охранник, сидевший у лестницы, указал мне место, предусмотренное для цветоносцев. Я сел – и, радуясь тому, что из третьего ряда происходящее на сцене видно несколько лучше, чем из предпоследнего, поплыл в волнах неудержимого кавая. Аплодировал, раскачивался в такт и подпевал изо всех сил.
Взглянув под конец песни на колени, я испытал лёгкий шок, не обнаружив там злосчастного цветка. Судя по всему, он предпочитал помирать на полу – а потому незаметно сполз и улёгся так, как ему было удобно. Оценив ситуацию, я (подавив нецензурный вопль) кинулся с кресла и налетел на цветок, как Аванес на ишака в небезызвестной песенке. Я успел. И вычищенная туфля охранника опустилась на голый пол.
Я обворожительно улыбнулся и храбро устремился на сцену.
...От позора меня спасло только то, что вместе со мной туда взлетели ещё две поклонницы творчества данного конкретного певца. И я, произнеся заготовку из серии «желаюсчастьявличнойжизниПух», отдал цветок, приобнял артиста, поцеловал его в щёку и быстро слинял.
Я искренне надеюсь на то, что в гримёрках предусмотрены урны для такого рода подношений.
Вот, собственно, и вся история про цветочек аленький (порода коего в интересах следствия пускай останется за кадром).
Конечно, самое главное – от выступления, которое мне удалось посмотреть «живьём», я получил такой колоссальный заряд бодрости и кайфа, что прёт до сих пор. Артист в самом деле большой мастер и просто очень талантливый человек. С мощной положительной энергетикой. Так что - думается мне, я попал. Всерьёз и надолго.
И когда он снова приедет в наш провинциальный городишко, я непременно исправлюсь и преподнесу ему нормальный букет...
…Из белых роз. Не исключено.