Маленькая смерть не отменяет того, что она - смерть. Хотя, как ни чудовищно, и к этому привыкаешь тоже.
Под утро не стало Шульдиха. Сейчас допишу пост и пойду его хоронить.
Грустно очень... Слишком мало живут на свете эти очаровательные зверьки. Я, если честно, был уверен, что у Шуньки в запасе ещё как минимум пара месяцев. Но - увы...
Поток сознанияВчера пришёл в 11 вечера с дня рождения, решил ложиться, не откладывая, переоделся - ну, думаю, сейчас только Луну с Шунькой покормлю - и спать. Ещё днём я приносил ему листья одуванчиков, и он с удовольствием их жевал. А тут я заглянул в клетку - и, собственно, сразу стало ясно, что до утра хомяк не доживёт. Я думал, он уже ничего не слышит и не воспринимает; стоя над клеткой, без всякого стеснения рассказывал Микроскопу о том, что увидел, и о своих мыслях по этому поводу. Потом - сидел с Шунькой, держал на тряпочке на руках, гладил, разговаривал... Он дал мне понять, что прекрасно всё слышит и понимает. Мне стало стыдно...
Обычно перед смертью хомяки уже не скрывают своего тёплого отношения к хозяину - наоборот, стремятся его подчеркнуть, даже если в жизни были "себе на уме". Шульдих тоже... Я почти два часа просидел с ним, держа на ладони; он лежал на боку неподвижно и тяжело дышал. Стоило мне замереть - перестать поглаживать его или говорить с ним, он начинал нервничать: моргал запекшимся глазом, слабо дёргал лапками. Тогда я говорил, что я никуда не делся. Что я здесь, что я его держу. И по-прежнему очень люблю.
Ближе к двум ночи сидеть стало совсем тяжело - хотелось спать; к тому же, стала сильнее сказываться аллергия. Я простился с Шульдихом и ушёл, зная, что в этот раз не скажу: "Шунька, я устал, всё, пора спать, мы с тобой завтра погуляем, честное слово!" Этого "завтра" у хомяка уже не будет.
Я не верю снам... Я их и не вижу; мне крайне редко вообще что-то снится. Впрочем, накануне мне снилась мама: будто она хочет мне что-то подарить. Что-то, что лежит в маленькой коробочке. Мама дома, она полусидит на кровати; и я изо всех сил стараюсь не плакать, потому что всё уже ясно. "Я хочу тебе кое-что подарить..." - и протягивает мне коробочку. Во сне я не открыл её, и даже не взял, но я отчего-то знал: там золотое украшение.
Я проснулся... И первым делом подумал: это правда! Неделю назад, когда я искал подвеску из янтаря, в одной из маминых коробок наткнулся на золотую цепочку и браслет, о существовании которых я не подозревал.
И в эту ночь мне снова приснилась мама. Будто мы опять живём в одной комнате, и всё как обычно; мама вышла ночью в туалет и возвращается, я поднимаю голову и спрашиваю: ну как, Шульдих жив ещё или уже умер? Мама говорит: "Нет, уже умер. Ты не забудь около него положить лёд из морозилки, чтобы хоть не очень пахло".
Я встаю; мама не ложится и идёт следом за мной. Входим в комнату - и я вижу, что газеты и тряпки шевелятся: так, как бывает у совершенно здорового хомяка, когда он крутится в своём "гнезде". Мам, говорю, смотри - кажется, он живой! Мама открывает клетку и берёт его на руки, поворачивает ко мне - и я с удвилением вижу, что его левый глаз, который уже вечером был открытым, тусклым и ужасающе мёртвым (на него наползли ненавистные, вездесущие рыжие муравьи) - вдруг обретает ясность и блеск, и вот уже Шульдих - живой, здоровый Шульдих! - смотрит на меня...
Разумеется, я тут же проснулся. На часах было 6:10. Встал, пошёл в большую комнату. Шульдих уже не дышал. Но был ещё тёплым...Когда дело касается грани между жизнью и смертью, мы все становимся чуточку детьми. Говорят, будто у животных нет души. А я физически не могу представить себе, чтобы в раю не было никаких зверюшек.
...Поэтому, пробудившись от второго сна, я снова подумал:
это правда.