Почему я люблю свою работу

Услышав это, прочтённое нараспев юристом на весь кабинет, я каким-то чудом удержался и продолжил сидеть ровно с умным лицом, устремлённым в монитор...

...согласно решению суда о взыскании штрафа и пени с ООО "Авис"...


...Услышав же это , не сдержался и сполз под стол...
(Предыстория: в октябре грядёт перепись населения, и сотрудники соответствующей службы пришли к председателю одного ТСЖ по этому вопросу).

- ...и ещё графа "национальность"...
- Да вы что!
- Ну, да... Долго у нас Госдума решала, но решила всё-таки, что это нужно. А то у нас в прошлую перепись и орки были, и эльфы!..


Ф.И.О: Прайм Оптимус Альфатрионович
Национальность: автобот...
Я этого не говорил, нет-нет!..

@темы: Земляне жгут, Приколы

---

Продолжение романа

Нам снова выпал бой

Главы 1, 2, 3: www.diary.ru/~Akselprime/p108304820.htm
Главы 4, 5: www.diary.ru/~Akselprime/p108606515.htm
Главы 6,7: www.diary.ru/~Akselprime/p108851558.htm
Главы 8,9: www.diary.ru/~Akselprime/p109076078.htm
Главы 10,11: www.diary.ru/~Akselprime/p109362530.htm

Глава 12
Крыса




- И из-за этого, по-твоему, стоит так переживать? Вот скажи: тебя в школе учили, что нервные клетки не восстанавливаются?
- Слава, я ведь даже не знаю, кто я!.. Хорошо, искра есть, она даже видна, но…
Святослав торжественно поднял палец:
- Она настолько сильна и страшна для врага, что её уже пытались уничтожить.
Ему казалось, что это воскресенье никогда не кончится. Хотелось отдыха и покоя – как-никак, завтра с утра на работу. Но события и лица менялись, как меняются лица ведущих, если переключать телеканалы в час новостей. Угрюмая физиономия Романа, бледное личико Алисы, растерянный, недоверчивый Дмитрий и теперь вот – заплаканная Ленка. Но уж коль взялся за гуж… Он главный, а значит, ему и держать: что удар, что ответ.
- Слава, ты ведь единственный из нас, кто знает больше… Скажи, что мне делать? Как можно пробудить силу, если сама она… никак не пробуждается?
Слава приложил ладонь ко лбу, размышляя над ответом; негромко сказал:
- Сама она и не пробудится, Лен. Понимаешь… Очень многое зависит от сознания человека. Это как выключатель. Пока не нажмёшь кнопку, свет не вспыхнет.
- Кажется, я ещё до выключателя не доросла…
- Глупости. Это связано с адекватным восприятием себя, только и всего.
- То есть… - Ленка пугалась мгновенно, начинала нервно трогать лицо, закрывая пальцами то нос, то рот, то щёки. – Я себя воспринимаю… как-то не так?
- Да нет, всё так, - ласковым тоном произнёс Святослав. – Просто тебе нужно быть увереннее в своих силах. Даже – наглее. Мы же верим в тебя! И все готовы тебя поддержать.
- Особенно Роман… - прошептала Лена. – Он с таким удовольствием ткнул меня мордой, что я не сражаюсь…
- Лен, люди разные. Он хотел, скорее всего, пробудить в тебе дух противоречия, решимость доказать, что на самом-то деле ты ого-го как можешь сражаться!
Ленка вздохнула:
- Навряд ли… А что тебе известно о моей искре?
- Только то, что она сильнее многих других.
Она печально, словно бы извиняясь, улыбнулась, глядя на него влажными чёрными глазами. Она верила ему безраздельно, почти слепо, как пророку; ловила каждое слово – но при этом катастрофически не верила в себя.
- Ленусь, знаешь… Я так устал за сегодня! Давай сделаем вот как: я завтра подъеду к консерватории, и мы с тобой вместе сходим навестить Алису. Мне бы хотелось ещё поговорить с вами обеими по поводу нашего динозавра. И ещё я за это время подумаю, как тебе помочь. Только не унывай. И помни: рано или поздно сила открывается у всех.
Он произнёс это размеренно, ровным голосом, так, чтобы Ленка особенно запомнила эти слова. Однако после того, что сегодня днём Слава узнал от Романа, он сам уже не был в этом стопроцентно уверен.
Вечером, проводив Ленку до метро, поужинав, он дольше обычного молился. Вовсе не оттого, что решил кроме правила прочесть что-то ещё: просто мысли разбегались, не давая сосредоточиться. И Святослав, глядя на ровный, безмятежный огонёк лампады, то прикидывал, на какой период выбыла из строя Алиса, то соображал, как можно помочь Ленке, то продумывал, как объяснить Диме, что воин, дерзающий спасти мир, вначале должен хотя бы убедиться, что вышел на бой в доспехах, вооружённый мечом, а не в шкуре, кое-как прикрывающей чресла, да с палкой в руке…
Ночью ему приснился мерзкий трамвай, длинными ручищами обхвативший Ленку, прыгавший с ней по мостовой и гнусно, со скрежетом, хохотавший:
- Она – наша! Я её тебе не отдам!
И во сне Вольга вновь лупил его палицей, крича:
- Это мы ещё посмотрим!..
…Через вертушку в консерватории его пропустили довольно легко. Спросив у вахтёрши, где находится нужная аудитория, он поднялся по лестнице на второй этаж. Ленка училась на пианистку, и комнату, в которой она занималась, Святослав отыскал не столько по желтоватым цифрам на дверях, сколько по звуку рояля.
Все учебные заведения пахнут по-разному, имеют свой цвет, свет, звук и свою неповторимую ауру. И здесь, среди бюстов и портретов музыкантов, композиторов и певцов, в плоскостях каменных ступеней, паркетных полов и ковровых дорожек, казалось, спрятаны, точно в плодородной земле, самые зёрна искусства. Ленка, половину жизни проводящая среди самых чистых звуков инструмента и голоса, впитывала в себя всё самое возвышенное, на что способны земные творцы, созданные по образу и подобию Творца небесного.
Она – это Слава уже понял – не собиралась покорять страны и континенты выдающейся игрой, не мечтала солировать, исполняя в притихших переполненных залах концерты Рахманинова или произведения Листа. Ленка робко надеялась лишь на то, что сможет работать аккомпаниатором, быть может, в той же консерватории, и жить, незаметно устроившись в тени – склонённый профиль над роялем, закрытый от мира фигурой певца.
Какова истинная сила сущности, кроющейся в Красной искре? И как помочь Ленке наконец пробудить её в себе? Да и стоит ли торопить события, пытаться стряхнуть с ветки недозрелый плод?
Звуки рояля стихли; спустя какое-то время Лена с сумкой через плечо вышла из класса, низко склонив голову с пучком чёрных волос на затылке. В маленьких жёлтых ушках качались простенькие серьги, и одета она, как всегда, была невзрачно: водолазка неприглядного цвета, широкая, как балахон, и узкие чёрные брюки. Свитер по обыкновению был велик, и из его рукавов еле-еле торчали кончики пальцев. Слава знал: когда Ленка садилась за инструмент, она неосознанным жестом вздёргивала рукава, обнажая тонкие, с синими жилками, запястья, открывая прекрасные звуки, таившиеся где-то в недрах белых и чёрных клавиш. А потом вновь опускала крышку – и разом прятала от посторонних и душу инструмента, и свои ладони.
Святослав шагнул к ней:
- Лена! Привет.
- Ой!.. Привет…
Хотя они чётко договорились о предстоящей встрече, девушка растерялась, покраснела, и совсем не знала, как совладать с запинающейся речью и куда деть худые руки, что стали вдруг так неожиданно ей мешать.
- Ну что, освободилась? Идём?
- Да, конечно… Только мне ещё надо к Софье Абрамовне забежать, отдать ей ноты и уточнить насчёт занятия послезавтра… Ничего?
- Конечно.
Они вместе прошли по коридору, пахнущему лаком, деревом, бархатом театральных лож, и стали подниматься по лестнице на третий этаж.
- Ты… придумал что-нибудь?
- Если честно – немного. Я постараюсь тебе объяснить, как это случилось со мной, а потом попросим Алису сделать то же самое. Может быть, ты откопаешь что-то важное. Найдёшь ту шестерёнку, которая пока не крутится.
- Ну-у… Ты сравнил… У Алисы вон как всё… А про тебя и говорить нечего!
- Ленка! – строго, но с большим теплом в голосе произнёс Святослав. – Опять за своё? Алисе в своё время пришлось бороться с тем же самым. С такой же неуверенностью в себе.
- Алисе?!
- И я даже могу сказать, что она до сих пор страдает от своих застарелых комплексов. Но она бьётся с ними, их истребляет, а ты, как та лягушка, складываешь лапки и – на дно. Разве это достойно Светлой искры?
Лена опустила глаза.
- Интересно, какие это у Алисы комплексы…
- Низкая самооценка. Всё, хватит об Алисе, мы о тебе разговариваем.
- А мне так кажется, что заниженная самооценка куда лучше завышенной! Да и вообще… нормальной у человека не бывает.
- Нет, заниженная самооценка – такое же зло. Человек вредит не только себе, но и окружающим, из-за своих внутренних терзаний не принося в мир того, что вполне мог бы принести. Человек с заниженной самооценкой иногда подобен Золушке, которой предлагают поехать на бал в карете, а она в ответ – да нет, что вы, это не для меня, я лучше на рынок со своей тыквой.
Ленка рассмеялась, взглянула на Славу с обожанием.
- Я похожа на такую Золушку?
Он собрался ответить – но поставил ногу на следующую ступеньку и резко остановился.
- Слышишь?.. Что это?..
Откуда-то сверху – а может быть, снизу – ползло, отражаясь от стен, угрожающее, мерное шуршание – как будто, перекатываясь через пороги, текла сухая река из множества маленьких тел. Шорох нарастал, в нём стали слышны отдельные шлепки, пару раз прорвался сдавленный писк. В этот же миг лестница внезапно полиняла, превратилась в чёрно-белый силуэт на размытом фоне – и с площадки над следующим маршем на верхнюю ступень упруго и быстро спрыгнули тёмные комочки с длинными голыми хвостами. А за ними голова к голове пошла лавина таких же остроносых, с мерзко приподнятыми хвостами, крысиных тел.
Ленка страшно закричала и стала хвататься руками за лицо.
Как она не почувствовала?! Да ясно, как: это же клоны… Безупречная тактика!
Святослав схватил в охапку визжащую Лену, в три прыжка преодолел расстояние до ближайшей площадки и втолкнул девушку на этаж.
Но этажа как такового не было: оба они влетели в тюремную камеру с серыми кривыми стенами, с крошечным оконцем под низким потолком. Слава рванулся обратно – но прямо перед его лицом, выбив искры из каменного пола, шваркнулась тяжёлая чугунная решётка.
Вот теперь шутки кончились, и медлить нельзя. Святослав выпустил Лену, быстро, уверенно перекрестился и крикнул:
- Превращаю ся!
Отбежавшую в угол Ленку обдало тёплой волной, и задел по колену край алого плаща. Вольга, мигом выросший в два раза, занял почти всё пространство камеры; отступил на шаг назад и, сжав палицу, приготовился дать отпор крысиному войску.
Ленка, не переставая кричать, скорчилась в углу, не замечая, как по лицу текут слёзы, как судорожно цепляются её тонкие пальцы за всё, что попадается под руку: свитер, сумку, серьги, волосы…
Первые зверьки – взъерошенные, неестественно огромные, с оскаленными зубами – проскочили через решётку и кинулись в ноги Вольге. Тот шарахнул палицей – так, что во все стороны полетели кровавые ошмётки, головы, куски лап и мерзких голых хвостов. Ещё атака – и снова густой звук, с которым палица вспарывала воздух, и вонючие брызги, летящие на неровные серые стены.
- Ленка! – этот крик далеко не сразу дошёл до её сознания. – Ленка, а ну быстро срывай мой плащ и лупи по ним! Давай!
Он резко опустил палицу на новых ворвавшихся крыс и пригнулся; Лена кинулась вперёд и дёрнула плащ – и тут только сообразила, что «сорвать» значит «отстегнуть». Секунда была упущена; Вольга, выпрямляясь, опять заработал палицей, заляпанной раздавленными червяками крысиных внутренностей. Несколько поспешных, мощных ударов – и он пригнулся снова, повернул голову, ухватил взгляд перепуганных чёрных глаз:
- Ленка! Ну, давай, помоги! Одному мне их не перебить! Плащ! Скорее!
Она успела отстегнуть одну заклёпку – и отскочила, чтоб не получить локтем по голове. Но в этот раз – и, видимо, виной тому было вынужденное приседание – палица ударила на пол-ладони дальше, чем нужно, и одна из оскалившихся тварей, прижатая раздавленными телами других, встрепенулась и вскочила с пола невредимой. Бросилась к красному сапогу Вольги и стала ловко, злобно карабкаться вверх по ноге. Он не заметил; опять пригнулся, чтобы Ленка освободила плащ. И крыса, вытянувшись, вдруг вскочила прямо на его локоть – и пошла взбираться выше, на плечо, целясь добраться до открытой шеи.
И вместо того, чтобы рвануть вторую заклёпку, Ленка замешкалась, охнула и прижала руки к груди. Ничего в жизни не может быть страшнее, чем эта ощетиненная тварь с грязными клыками, с безумными пустыми глазами, с трясущимися от ненависти вибриссами! Нет… Пока Вольга не ухватит её рукавицей, не швырнёт на пол, не затопчет громадным сапогом, она не двинется с места, она не сумеет, она не сможет!..
И вдруг всё тело, до кончиков ногтей на пальцах ног, прошибла молния осознания: Вольга не стряхнёт крысу. Он её не видит. Он не чувствует через кольчугу её злых, хищных лапок, он не знает, какой ненавистью горят её гадкие жёлтые глаза, как паскудно выгибается голый розовый хвост в предвкушении скорой победы.
Объяснять и кричать уже слишком поздно. До того, как Вольга снова поднимется во весь рост, осталось несколько секунд. И не намного больше осталось до того, как жадные острые зубы вопьются в его горячую шею...
И тут Ленка, до крови закусив губу, зашлась в мычащем крике – а потом, резким движением выбросив вперёд руку с белыми, растопыренными пальцами, схватила крысу и оторвала её от Вольги. И вдруг, вместо того, чтобы с криком отшвырнуть в самый дальний угол, неожиданно для себя сдавила изо всех сил, вложив в это движение разом и весь свой ужас, и всю ненависть к собственной слабости, и всё своё желание хоть чем-то помочь любимому человеку.
Белые худые пальчики внезапно потемнели, вспухли, пошли буграми – спёкшись до бронзового цвета, кожа покрылась блестящим слоем ячеистой змеиной чешуи, и из кончиков пальцев выстрелили длинные загнутые когти. Ленка почувствовала, как несётся под самый потолок, вырастая до размеров Вольги, и даже больше. Тот, ахнув, поспешно отскочил, ударился спиной в камень; красный плащ, отстёгнутый с одного плеча, потянулся за ним кровавой запятой.
Ленка с омерзением встряхнула рукой и отшвырнула задушенную крысу. Отсюда, сверху, серые бугорки клонов казались мельче, глаже – и Ленка вдруг поняла, как надо действовать дальше. Набрав в лёгкие столько воздуха, сколько смогла, забив им глотку, она резко мотнула тяжёлой головой и обрушила на серое море крыс, плескавшееся за решёткой, самый оглушительный крик, на который только была способна. Но крика не получилось: до её ушей дошёл лишь чудовищный шум, писк тысячи глоток. Изо рта Ленки вместо звука вылетела тугая струя огня – и, обогнув прутья решётки, накрыла всех клонов, толкавшихся на площадке. Взметнулась по лестнице вверх – и сошла, оставив чёрные обгорелые бугорки. Нескольких случайных тварей, проскочивших через решётку, в мгновение ока добил Вольга.
Пару секунд они оба молчали, тяжело дыша, напряжённо вслушиваясь в тишину. Пахло палёной шерстью и горелым мясом; у Ленки от этого мерзкого запаха начиналось головокружение, и к горлу подступала тошнота.
Вольга опустил палицу, посмотрел снизу вверх. Это – снизу вверх – было удивительно, а потому ужасно пугало. Богатырь, вдоволь наглядевшись на Ленку, ни с того ни с сего вдруг спросил:
- А ну-ка быстро отвечай, как тебя зовут!
Ленка испуганно заморгала, хотела честно выдать скороговоркой «Пылаева Елена», но голос изменил ей вновь, и горло с хрипом вытолкнуло:
- Хегэт!
Вольга улыбнулся, восхищённо качнул головой в островерхом шишаке:
- Ну, ты даёшь! Поздравляю!
Ленка осторожно пожала плечами: мол, не понимаю… Говорить после двух столь неудачных попыток она боялась. Вольга продолжил:
- Посмотри на себя. Только спокойно! Всё хорошо.
Она послушно вытянула перед собой руки. Рук не было: были красноватые, отливающие медью лапы с острыми когтями, с толстой ороговевшей кожей. Ленка осторожно опустила взгляд на грудь – и, увидев там толстые корки бурого панциря, разревелась от страха.
…Что было дальше, она не помнила – показалось, что очнулась очень быстро, уже в привычном измерении. Всё вокруг было родным: паркетным, мраморным, бархатным; она сидела на скамейке и силилась прекратить рыдания. Слёзы не давали вздохнуть и всё текли и текли, не желая остановиться, и она размазывала их по щекам мокрыми рукавами. Крысы… Крысы! Господи, как же это было невыносимо страшно!
Рядом, приобняв её за плечи, сидел Святослав. И смеялся – совершенно беззастенчиво смеялся! – над ней. Над её испугом, над её слезами… Ну, зачем же?.. Разве так можно?.. Что в этом смешного, если она так панически боится крыс?
Но тут память крутанула бобину – и, подпрыгнув, пошла перед внутренним взором плёнка, запечатлевшая последнее сражение. Ленка выпрямилась и взглянула на Святослава сумасшедшими заплаканными глазами:
- Слушай… Это что же… Это правда?!
Он кивнул:
- Правда. Ты великолепно сражалась! И… пожалуй, ты самый симпатичный дракон из всех, которых я когда-либо видел.


Глава 13
Неожиданный гость


В масштабах разрушений последней битвы Алиса, как ей казалось, отделалась лёгким испугом. Сашка довёз их с Володей до травмы – и, извинившись, уехал. А потом были томительные часы, проведённые в очередях: дежурный врач, рентген, снова дежурный… В коридоре пахло болью, несло перегаром от тётки с опухшим лицом, воняло грязными носками от неопрятного мужчины с костылями. Взгляд, словно нарочно, выискивал самые малоприятные картины: женщину с безумными глазами, прижимающую к запястью окровавленное полотенце, девушку с длинными светлыми волосами, на которых подсыхали бурые пятна, беззвучно рыдающую в потемневшие бинты. Алиса сидела молча, чувствуя, как медленно и неуклонно растёт боль, расползаясь вверх по ноге. Володька, как мог, старался её подбодрить: шутил, рассказывал шёпотом анекдоты, суетясь, открывал и держал двери, обнимал её за плечи, пока они томились в холодном коридоре, и без конца обещал, что всё непременно будет хорошо.
В итоге его прогноз оправдался: ни перелома, ни вывиха у Алисы не оказалось, она только потянула связки. Конечно, это тоже была невесёлая новость, но куда лучше первых двух вариантов.
Когда они с Володькой медленно шли к дому Алисы – вернее, шёл-то он, Алиса кое-как ковыляла – ей в голову пришла довольно злая мысль, что, успей Демар освободить её вовремя, ей не пришлось бы сейчас так мучиться. Но Алиса отогнала её, решив, что, конечно же, сейчас она до смерти устала и раздражена, а вот придёт домой, отоспится, и дурное настроение пройдёт само собой.
Пришлось взять больничный на целую неделю; Вовка звонил каждый день и интересовался, как дела. Алиса смеялась, что больно бы побила того, кто строил их дом, потому что спускаться в магазин и потом подниматься с сумкой обратно на пятый этаж, ввиду отсутствия лифта, занятие удивительно полезное и само по себе, а уж с травмированной ногой – и подавно. Володька каждый раз цокал языком, охал и жалел её, а потом читал новые стихи, воспевающие невероятную силу духа Аксель и её невиданное мужество в бою. Стихи, как обычно у Володьки, были полны патетики и штампов, но всё же они были посвящены лично ей, а это, как ни крути, было безумно приятно. Начало одного из них Алиса даже запомнила, и довольно часто прокручивала в памяти:
Нам снова выпал бой –
Жестокий, беспощадный,
С невидимым врагом,
В неведомом краю…
Совершенно забыв о том, что стихи не нуждаются в переводе, Володька подробно и нудно объяснял: «с невидимым» – потому что всей армией противника руководят Чёрные искры, а с ними никто из Светлых в лицо, так сказать, не знаком, а «в неведомом краю» - потому как сражения происходят в пространственных искажениях, в которые простые обыватели – ну, то есть, люди – попасть не могут. И Алиса слушала, время от времени издавая в трубку ничего не значащий звук, призванный сообщить Вовке, что она до сих пор здесь и всё так же внимательно следит за его интереснейшими рассуждениями.
Так прошла вся неделя. Поскольку в воскресенье Святослав планировал уехать в Псков-Печоры, встреча была перенесена на вечер субботы. А между тем лодыжка у Алисы побаливала, наступать на ногу было неприятно, а при неосторожном повороте ступню простреливала резкая боль. Как назло, суббота выдалась дразняще-солнечной, с писком синиц, с восторженным призывом «зинзивер!» из крон тополей, с радостным стуком капели по карнизу. Гулять бы весь день, пьянея от сумасшедшего мартовского воздуха, вместе с любимым! А ты лежишь, как бревно, и слушаешь дурацкие песни на глупой радиостанции – только потому, что Володька обещал лечь костьми, но дозвониться в эфир, прочитать своё новое четверостишие и заказать для Алисы какую-нибудь жизнеутверждающую песню.
Пока Володька дозванивался, она смотрела в узкую щель приоткрытой форточки, где небо было своего настоящего, ярко-синего цвета, и размышляла о том, что, собственно, не так уж всё и плохо: в конце концов, найдена и вступила в бой Пурпурная искра. А что ещё важнее (это она узнала вчера из разговора с Вольгой) – наконец-то открыла свою волшебную сущность Ленка. Вольга всегда был непростительно серьёзен, поэтому сомневаться в его словах было бы попросту смешно – но в то, что Ленка оказалась драконом, Алисе верилось с огромным трудом.
Хотя ближе к ночи ей позвонила и сама Ленка: тихо, застенчиво созналась, что Искра наконец-то взяла верх, и теперь она способна управлять своими превращениями.
Это всё-таки было куда важнее пришибленной ноги!
Передача уже заканчивалась, когда напоследок в эфир всё же выпустили Володьку с его нежными и пылкими пожеланиями, и дали прочесть целых шесть строчек вместо четырёх. Что он и сделал, выделяя до смешного торжественной интонацией самые банальные слова:
- Моя богиня молодая
Лежит, в болезни увядая,
Но я красавицу свою
Ещё сильней теперь люблю,
И ей желаю всей душой
Скорей восстать с одра болезни той!
Разумеется, Вовка всё перепутал, и заказал совсем не ту песню, которая ей нравилась, а ту, которую Алиса терпеть не могла. Она со смешанным чувством благодарности и раздражения слушала душещипательные вопли:
Лепестками белых роз
Наше ложе застелю.
Я люблю тебя до слёз,
Без ума люблю!
И гадала, что же впоследствии будет утверждать кудрявый гадёныш: «Да нет же, ты точно просила именно эту!» или «Ну, мне показалось, она намного поэтичнее, чем та, которую ты хотела».
А впрочем… В конечном счёте всё это ерунда. Ведь Володька любит её и изо всех сил старается сделать хоть что-то приятное. Тот, с позволения сказать, мужчина, что попался ей первым на жизненном пути, в этом плане был безнадёжным импотентом.
Ладно. Чтобы настроение в самом деле исправилось, лучше всего снова вспомнить про Ленку…
«А ты меня любишь? – Ага!» - громко, на всю комнату, пропел мобильник, восторженно жужжа, и Алиса со вздохом подняла трубку: это Володька.
- Ну как? Слышала?
- Конечно.
- И как?
- Стихи очень приятные! А песня не та… Я же просила «Миллион алых роз»…
- Разве? Ну… Ну ладно, эта ведь тоже про розы…
- Ну… Ну, в общем, да. Спасибо, Володь.
- Настроение исправилось?
- Немножко. Нога побаливает, а вечером к Славе…
- Ты на маршрутке поедешь, надеюсь?
- Придётся… Хотя так не хочется платить!
- Ну, ничего страшного. Всё будет хорошо. Держись! Обратно я тебя провожу.
- Спасибо.
- Ну, отлично. Тогда до вечера?
- До вечера. Целую, Володь.
- И я тебя целую. Поправляйся, родная!
От маршрутки до дома Святослава шагать целых два квартала… Ну нет, лучше снова подумать о Ленке!..
Интересно, всё-таки, что будет теперь? Все семь искр нашлись, и все теперь вступили в бой… Не значит ли это, что силы тьмы начнут ещё более жестокую, ещё более мощную атаку? Или, наоборот, это значит, что Светлые должны сплотиться, как говорили раньше, в один большой железный кулак, и как следует дать под дых этой чёрной заразе?
Хотя не больно тут сплотишься, когда кое-кто с длинным хвостом (не будем показывать пальцами) заявляет, что работать в команде не намерен.
Ха, вот бы он обломался, если б узнал, что Ленка на самом деле – дракон! Впрочем, это не так уж трудно устроить… И пусть впредь не задирает свой ископаемый нос!
Алиса снова взяла мобильник и набрала смс: «А Ленка вступила в бой!» Поставила смайлик, высовывающий язык, и отослала сообщение абоненту по имени Раптор.
Про себя она называла его именно так – просто потому, что с детства не любила имя Рома. И ей казалось по-своему забавным, что все мужские имена, связанные с их волшебным отрядом – Владимир, Александр, Святослав, Дмитрий – как раз были её любимыми именами, а вот Роману в этом смысле катастрофически не повезло. Сейчас она вновь вспомнила об этой странности восприятия, и мысль пошла нанизывать бусины отрывочных впечатлений, воспоминаний и чужих разговоров. И Алиса, устроившись поудобнее, уже стала проваливаться в мягкую дрёму, как вдруг мобильник вновь разразился громкой песней и пополз по столу. Подскочив, Алиса схватила его – на дисплее светилось: «номер засекречен».
- Алё?
- Привет. Ты серьёзно?
От этого решительного голоса с хриплыми нотами затаившегося в глубине рычания Алису кольнуло холодком в живот, и она непроизвольно вытянулась, села ровнее:
- Я такими вещами шутить бы не стала…
- Логично. Кто она?
- Я сама ещё не видела… Но Вольга сказал, что дракон.
- Что ж, придётся признать, что я был неправ.
- Слава Богу… А ещё мы нашли Пурпурную искру! – неожиданно для себя выпалила Алиса.
- Хм, спасибо… Надо будет подумать об этом.
- Да тут не думать, тут сражаться надо! – возмутилась девушка.
Раптор немного помолчал в трубку; спросил:
- Вы завтра встречаетесь у Святослава?
- Сегодня вечером…
- Сегодня? Ясно. Я успею подъехать?
Алиса растерялась и обрадовалась:
- Ко… конечно! Мы встречаемся в восемь.
- Забрать вас от метро?
- Да… Ой, то есть, нет! Я ногу повредила – ну, то есть, на меня столб упал… ну, в смысле, когда мы дрались тут… ну, неважно! Короче, я из дома на маршрутке поеду…
- Понятно. Ты где живёшь?
- На «Чёрной речке»… Тут недалеко…
- А конкретнее?
- В смысле?..
- Я подъеду и заберу тебя, если ты не против.
- Ой! – выдохнула Алиса. – Если можно!..
- Почему нет… А что с ногой?
- Сказали, ничего страшного. Просто подвернула… Поворачиваться и стукаться больно, а так ничего…
- Ясно. Ну, давай адрес, пишу.
Она продиктовала, и Раптор, отрывисто сказав: «Всё, в семь буду», отсоединился. «Как по рации…» - пронеслось в голове у Алисы. Сердце билось учащённо: неужели не всё так безнадёжно, Раптор всё-таки передумал – и будет сражаться с ними плечом к плечу? Ох, как это было бы здорово!
Сквозь её мысли пробурился к сознанию пущенный по радио «Секрет»:
Ах, Алиса, как бы нам встретиться,
Как поболтать обо всём?
Ах, Алиса, просто не терпится
Мне побыть в доме твоём
С тобою вдвоём…
Алиса злобно фыркнула и безжалостно выключила магнитофон. Если и было что-то в музыкальной среде, что она ненавидела больше разодранных белых роз, так это – песни, где упоминалось её имя. Она давно заметила: это всякий раз звучало, как самое изысканное издевательство.
А уж сейчас – просто пять баллов.
Как ни противно было наступать на больную ногу, а пришлось слезать с постели и срочно убирать в квартире: чтобы гость застал грязные тарелки в раковине, обёртки на засыпанном крошками столе, трусы с носками на верёвке и пыль по углам? Ну, нет! Даже то, что она больна, не оправдание.
Алиса, как водится, переутомилась – но зато привела комнату и кухню с коридором в надлежащий вид. Обычно процесс уборки доставлял ей удовольствие – но только не сегодня, когда при малейшем неудачном движении ногу кусала пронзительная боль.
Раптор приехал минут на пятнадцать раньше; впуская его, Алиса ухватила забавную мысль: до чего странно открывать дверь и обнаруживать за ней не замотанного в шарф тощего Володьку, а двухметрового вышибалу. Хотя, как известно, у страха глаза велики: на самом-то деле двух метров там нет, Раптор выше её на голову плюс несколько сантиметров – просто из-за мощного торса и широких плеч кажется значительно крупнее. Впрочем, если б не его вечно угрюмая малосимпатичная морда, может быть, окружающие меньше пугались бы этого мрачного монстра. Но вот надо ли оно охраннику – ещё большой вопрос!
- Привет!.. Заходи…
- Привет. Ничего, что я раньше? Хотел обсудить с тобой кое-что.
Только этого не хватало! Сейчас она определённо не сумеет выдать ничего умного – такого, что могло бы удержать искру Воина рядом с ними.
- Ничего! Всё равно я целый день пинаю балду из-за этой дурацкой травмы.
Она нагнулась вперёд, чтобы закрыть входную дверь, и ощутила приятный запах одеколона. Ну надо же, какой цивилизованный ящер! В основном охранники, с которыми по долгу службы приходилось сталкиваться Алисе, если и пахли, то дустом из смеси пота с дешёвыми сигаретами.
- Я бы не назвал дурацкой травму, полученную в бою, - снимая ботинки, заметил Раптор. – Как это вообще получилось?
Алиса пустилась в длинные объяснения, активно помогая себе руками, пытаясь при этом достать из обувного шкафа тапочки. Раптор снял куртку и повесил её на свободный крюк, кинул быстрый взгляд в зеркало и провёл рукой по волосам. Алисин рассказ он слушал молча – и под конец она стушевалась: раз молчит, должно быть, давно уже не воспринимает, и мысли его заняты чем-то совсем другим. Она не любила, когда молчали в ответ: вынесла из своего печального опыта, что так бывает, когда человеку заведомо наплевать на то, что ты говоришь.
- Ну, вот… Вытащить меня не успели, и когда искажение кончилось… я осталась в обломе.
- Ясно.
Они расположились на кухне, где негромко зудел холодильник и крутила кассету старая магнитола. Алиса сделала музыку чуть потише, включила чайник, высыпала в вазочку пряники.
- Слушай, а ты не голодный? А то у меня обед…
- Нет, спасибо. Я из дома.
- Понятно! Уже накормили без меня.
Он хмыкнул:
- Вообще-то я живу один. И вполне в состоянии приготовить еду самостоятельно.
Алиса почувствовала, как горячими становятся щёки: её меньше всего интересовало, с кем живёт Раптор и как он питается, но по его ответу получалось, будто это несомненно должно её волновать.
Но он продолжил – так, словно и не заметил её смущения:
- Только чай – и поедем. А то, если встанем в пробке на переезде, можем полчаса проторчать.
- Ага, это точно! – закивала Алиса, радуясь, что неожиданная шероховатость разгладилась сама собой. Ожидая, пока закипит чайник, присела на краешек стула:
- Так о чём ты хотел поговорить?
- Хотел спросить… Не хочешь – не отвечай, это твоё право. Насколько хорошо ты помнишь прошлые жизни своей искры?
- Зачем тебе это?
- Я пытаюсь понять, помнит ли хоть кто-нибудь последний, финальный бой с Чёрными.
- Если и помнит, то только Вольга…
Раптор покачал головой:
- Я спрашивал его тогда. Он не помнит.
- Я тоже нет… Ничего похожего даже не снилось, - Алиса мгновенно расстроилась. – Может, это каким-то образом вырезается из памяти?
- Не думаю. Скорее, это свидетельствует о том, что этого боя как такового у ваших искр не было.
Алиса хотела спросить: а у твоей – был? И почему тебя вообще так интересует этот аспект? Но в этот момент чья-то невидимая рука обрубила музыкальный фон и гул холодильника, погасила оранжевую кнопку на чайнике, потушила лампу под потолком – и уютная кухня погрузилась в жуткий, вязкий мрак, едва разбавленный светом фонарей, с натугой лезущим сквозь задёрнутые шторы.
- Ой! – громко охнула Алиса, цепляясь за стул. – Только не сейчас!..



Продолжение следует...

@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество

---

Продолжение романа

Нам снова выпал бой

Главы 1, 2, 3: www.diary.ru/~Akselprime/p108304820.htm
Главы 4, 5: www.diary.ru/~Akselprime/p108606515.htm
Главы 6,7: www.diary.ru/~Akselprime/p108851558.htm
Главы 8,9: www.diary.ru/~Akselprime/p109076078.htm

Глава 10
Невидимая брань


- Ну что ж, теперь, когда вы присоединились к нам, мы наконец собрались все.
Разговор происходил на кухне; Святослав и Дима сидели за квадратным столом, пили чай с вареньем. Слава рассказывал – неторопливо, обстоятельно; Дмитрий слушал, изредка задавая короткие вопросы. Иногда, наоборот, спрашивал хозяин – и порой его вопросы были настолько необычны, что молодой человек слегка терялся и смущённо улыбался всякий раз перед тем, как ответить – как будто в том, что он обладает сверхъестественными способностями и видит мир иначе, чем другие, есть что-то постыдное.
- Дима, насколько хорошо вы помните прежние жизни своей искры? С того момента, как вы открыли в себе Пурпурную искру, у вас появились какие-то… скажем так, воспоминания? Именно воспоминания, не сны?
Дмитрий кивнул:
- Вообще-то… да, наверное, появились. Горизонт, земля – вот так, как я вижу их теперь... Ну, вы понимаете… Чёрные самолёты, облачка такие – как от салюта… От зениток.
- Хорошо. Не стоит этого бояться. Это в вас ожила память искры. Искра накапливает и хранит всё, что видела во время своих воплощений. Скорее всего, прежде, чем она была помещена в ваше тело, она жила в корпусе самолёта, в который вы теперь превращаетесь.
- А… у других искр – то же самое?
- У кого как. По-разному. Тут ещё играет большую роль человеческое сознание, которому мы порой излишне доверяем. Признайтесь: вы ведь очень долго не хотели верить, что с вами что-то не так, как хотелось бы вам?
- Я врач… И я действительно далёк от эзотерики.
- Просто вы стараетесь руководствоваться здравым смыслом. Именно поэтому вы и пришли к нам последним. Иногда следует прислушаться к тому иррациональному, что мы улавливаем шестым чувством.
Дмитрий обхватил ладонями чашку.
- Что такое эти искры? Зачем они даны?.. Ну вот – хотя бы лично мне и лично вам?
Святослав поднёс руку к подбородку:
- Хм… Хороший вопрос – что такое искра. Что-то вроде души, но… совсем иное. Как переходящий кубок. Сгусток светлой энергии, который может присутствовать в теле параллельно с душой. Но душа воплощается лишь раз, а искра наделена способностью делать это многократно.
- Сгусток энергии? У советского истребителя, у машины?..
- Покажите мне прибор, которым мы смогли бы измерить наличие потусторонней энергии, скажем, вот в этом чайнике, - Слава ласково постучал ногтем по пластиковому боку. – Такого прибора просто нет. Но это не значит, что волн или энергий, не улавливаемых нашими привычными пятью чувствами, не существует вовсе. Когда-то ведь люди ничего не знали ни о бациллах, ни об электронах, ни о кварках.
- Согласен. Но что же получается – машина была живой?..
Слава с улыбкой качнул головой:
- Тоже хороший вопрос. В нашем с вами понимании этого слова – безусловно нет. Машина как машина. Но она жила своей жизнью, и была наделена искрой. А вот когда искра, несущая в себе память о прежних воплощениях, соединилась с человеческой душой и с человеческим разумом… Вот так и открываются удивительные способности.
- Но… зачем? – понизив голос почти до шёпота, спросил Дима; палец, согнутый крючком, побелел, крепко обхватив ручку чашки.
- Не переживайте, я всё расскажу. Помимо уже известных вам Светлых существуют ещё Чёрные – это искры, несущие в себе энергию разрушения. Они наделены способностью притягивать к себе всё уродливое и порочное, что свойственно человеческой природе. Порок для них – ориентир. Как запах для охотничьей собаки. Находя людей, подверженных его влиянию, они высасывают их жизненную силу, постепенно заполняя душу человека Серой сущностью – сгустком, отделившимся непосредственно от их тёмной энергии. Серая сущность – бессловесный раб Чёрной искры, которая её выпустила. И таких Серых может быть… огромное количество.
- С ними нужно бороться?:
- С ними бороться бесполезно. Нужно вырывать самый корень, бороться с самими Чёрными искрами.
- А кто они? Значит, ко мне вот попала Пурпурная искра, а к какому-нибудь Иванову – Чёрная?
Святослав покачал головой:
- Не совсем так… Когда садовод ищет, куда посадить светолюбивое дерево, он не воткнёт его под северной стеной дома между кустов. Но когда взрослый, извиняюсь, придурок прыгает с крыши, Господь не ловит его. Потому что это был осознанный выбор конкретного человека. И тот сам будет держать ответ.
Дима подался вперёд:
- Кажется, я начинаю понимать… Эти люди сами выбрали себя… ну, чтобы получить Чёрную искру? Так?
Святослав кивнул:
- Примерно так.
- А мы… Похоже, в этом случае – выбрали нас… Почему?..
- Уж этого я никак не могу сказать. Знаю не больше вашего. Но, как мне представляется – потому что именно мы – сможем. Сможем противостоять Чёрным, сможем их победить. Хотя это, скажу честно, будет очень нелегко.
Дмитрий громко выдохнул, провёл ладонью по волосам:
- Чёрт побери, мне всё время кажется, что я вот-вот проснусь!.. Это… Ерунда какая-то… Варенье, и мы тут с вами – обсуждаем… Бре-ед!
- Успокойтесь, - примиряюще сказал Слава. – Придётся привыкать. Но поначалу трудно… Да кому я говорю! Вы уже прекрасно знаете.
- Ещё бы… - Дима сокрушённо закивал, вскинул ладони с растопыренными пальцами:
- и ведь да, ведь не пойдёшь и не скажешь: «Прикинь, папа, а я теперь – самолёт! И я летаю, представляешь?»!
И он, мотнув головой, рассмеялся, глупо уставившись в чашку с остатками чая.
- Ничего, Дима. Скажите спасибо, что вы самолёт, а не… динозавр, к примеру.
Они какое-то время молчали.
- А что будет, если не бороться с ними? Разве мы… обязаны?
- Да. Это наш прямой долг. Это наше призвание и, если хотите, наша судьба. Потому что… Скажу честно: когда в локусе одного города в одно и то же время, как в данном случае в Питере начала XXI века, собираются все семь Светлых искр, это…
- П…ц, - бесцеремонно закончил Дима, и добавил упавшим голосом:
- Я так и думал.
Святослав не выдержал и расхохотался; закрыл лицо ладонью, отнял её и перекрестился, сдерживая улыбку:
- Ох, прости, Господи!.. Но если вкратце и без пафоса, то да. При условии, что мы не будем сражаться. А мы будем.
Дмитрий, слегка обескураженный поведением Славы, вновь замолк на несколько мгновений: что-то обдумывал, сжимая губы.
- То есть Чёрные искры… Если не сражаться, они всех себе подчинят?
- Они построят свой мир. Точнее сказать, попытаются. Ибо в этом случае наступит конец всего – для нашего тварного мира. Для Земли и человечества.
- Разве он не задан?
- Задан или нет, это творениям знать не положено. Просто явно не следует, чтобы он наступил раньше времени.
- Вообще-то, если честно, - Дима уверенно взглянул Славе в глаза, - я просто так спросил. В конец света я не верю. Равно как и… во все эти сказки про Бога.
- О, да, это существенный недостаток, - с улыбкой закивал Святослав. – И что? Володя, например, тоже не верит. Но это не мешает ему сражаться. Правда… в своё время мне тоже не так-то просто было объяснить ему, что наши умения и ненависть к врагу – не всё, что требуется от нас в этой битве.
- А что ещё? Молиться и ставить свечки? – с тщательным равнодушием в голосе спросил Дмитрий.
- И это не лишнее. Но основное в другом. Нам, чтобы выиграть битву, мало сражаться всем вместе. Кроме этого, каждый по отдельности должен ежедневно и ежечасно вести внутреннюю борьбу с самими собой. Вести невидимую брань с неосязаемыми, но грозными врагами. Если хотите – должен постоянно совершенствоваться, постоянно конопатить щели, сквозь которые в душу могут проникнуть сперва грязь и порок, а вслед за ними – и Серая сущность…
- Ну, мне кажется, любой адекватный и разумный человек старается соблюдать известные заповеди, так что… Я не собираюсь убивать, красть, уводить жену соседа… что там ещё…
Святослав налил себе вторую чашку чая. Его красивое лицо приобрело выражение спокойной отрешённости. Несколько секунд молчания показались Диме непростительно длинными.
- Помните, что я сказал о Чёрных искрах? Что мы обязаны бороться именно с ними, так как сражаться с Серыми сущностями попросту бессмысленно. Здесь то же: мы должны докапываться до самых корней и выдёргивать росток сорняка, чтобы потом, ужасаясь, не собирать плоды. То, что вы назвали – это одни из возможных конечных стадий. Это плоды. А искоренять в себе нам необходимо именно то, что может их взрастить. Пороки. Или, как они называются в православии, смертные грехи. Их немного. Всего восемь: чревоугодие, блуд, страсть к деньгам; гнев, печаль, уныние, тщеславие – и гордость.
- Гордость?! – изумился Дима.
- Вот видите… Мы с вами говорим на разных языках. Гордость – в смысле гордыня. Самый злой и опасный порок.
- Ну хорошо, это ясно… А печаль? Сколько видел набожных старух – не очень-то они веселятся!..
- Печаль – в смысле чувства безнадёжности, безысходности. Бессмысленности бытия, если кратко. Именно она и доводит до самоубийства. Вот и думайте, мало это или много.
- Всё это, конечно, здорово… Но зачем это мне? Во мне ничего подобного нет. Я адекватно воспринимаю мир, жизнь, взгляды других людей… Не вижу никакого смысла, как вы говорите, «улучшаться».
- Душу необходимо тренировать точно так же, как спортсмен тренирует тело, стараясь достичь определённого результата. А ещё - ухаживать за ней, очищать от пыли и грязи.
Дима откинулся на спинку стула:
- Кажется, вам не повезло. Я ведь и в душу не верю тоже. Её не существует. Да, я теперь точно знаю: искра – есть. Но душа – это, простите, всё-таки поповские бредни. Допустим, есть некая энергия – то, о чём мы с вами вначале говорили. Но что это всё вот так, с грехами и свечками – извините, ерунда!
Святослав легонько качнул головой:
- Вам будет сложно сражаться, Дима, если вы хотя бы умозрительно не примете к сведению то, что я сказал.
- Да нет, я всё понял… Но я останусь таким, какой я есть. Просто не вижу смысла в таком бесполезном «самосовершенствовании». Хуже, чем есть, я не стану.
- Тёмные пятна на светлой ткани обычно заметнее, чем на чёрной, согласитесь.
Дима нахмурился:
- Мы держим ответ только перед собственной совестью! Её не обманешь. Если она молчит – значит, всё в порядке. И ни перед вами, ни перед кем-то другим вы не заставите меня чувствовать свою мнимую ущербность непонятно в чём.
- Я вовсе не хочу сказать, будто в чём-то вас превосхожу. Поверьте на слово, те восемь страстей, что я называл, в семечке, в зародыше есть в каждом человеке. В том числе и во мне. Все восемь.
- А не это ли называется фарисейством, нет? И не пытайтесь убедить меня, что я тоже должен стать таким же продвинутым, чтоб начать шарахаться от всякой мысли, махать на неё руками, как на осу, и кричать: «Ой, грех, грех!» Повторяю: считаю, что современному разумному человеку вполне достаточно жить по законам общества и своей совести – и спать спокойно. А не выискивать по углам какие-то непонятные домыслы.
Святослав помолчал, погладил бороду:
- Что ж, вероятно, вы и правы. Я бы искренне хотел надеяться, что, общаясь с вами, перегибаю палку. Всё может быть. Вы сильная и светлая личность. Я надеюсь, у вас – у нас – в конечном итоге всё получится.
Дима собирался ответить: сказать, что не сердится на Святослава и, конечно же, готов сотрудничать с ним и его командой – но их прервал звонок мобильника.
- Так, только не Алиса! – поспешно поднимаясь со стула, чтобы вытащить трубку из кармана, произнёс Святослав.
Но это – неожиданно даже для Вольги – оказалась Лена.
- Слава…
- Леночка? Что случилось?..
- Да, в общем, ничего… Честно, ничего… Просто… Пожалуйста, можно мне к тебе приехать… поговорить?
- Если хочешь, я приеду к тебе.
- Да нет, что ты, у меня мама приболела… Лучше я к тебе.
- Да, конечно, приезжай!
Дима, которому в тишине кухни весь этот диалог был слышен от первого до последнего слова, уставился в окно подчёркнуто мудрым взглядом.


Глава 11
Спускались сумерки



- Сашенька, идите сюда!
Её голос – слабый, с заметными дрожащими нотами, был непостижимо нежен: в нём разливалась такая ласка, такая любовь ко всему миру во всех его проявлениях, что Саша невольно улыбался при его звуках. Он пересёк комнату и сел на стул напротив; нагнулся вперёд, упёр локти в колени – так удобнее было слушать.
- А я всё-таки умудрилась отыскать те два альбома. Помните, в прошлый раз я говорила о них?..
- Конечно.
- Я там совсем ещё девчонка… Хотя мне тогда, разумеется, казалось, что я ужасно взрослая… Ах, как всё относительно, понимаешь только с течением времени.
Она говорила неторопливо, обдумывая каждое слово – точно бережно брала его из вороха всех прочих и взвешивала на точных крошечных весах: действительно ли оно стоит того, чтобы стать следующей петлёй длинного, безупречно связанного полотна? Речь её – неспешная, внимательная, текла ровно и спокойно; казалось даже удивительным, как ей удаётся выстраивать настолько сложные предложения, разделять и перекрещивать ветви повествования, не путаясь при этом. И всё-таки главная магия этой женщины жила именно в её голосе. Саша, подавшись вперёд, слушал подробный рассказ о том, как в своё время за копейки снималась комната в деревянном доме почти у самого залива, и сколько туда было ехать по железной дороге, и какие цветы сажала на клумбах хозяйка дачи, и какая музыка звучала на берегу, и во что превратился теперь – по рассказам знакомых – тот памятный берег…
Перед Сашей, откинувшись на спинку мягкого кресла, сидела девяностолетняя старуха. Вся высохшая, как урюк, с гладко зачёсанными назад волосами, уложенными на затылке в аккуратную причёску. На голове её было ещё порядочно тёмных волос, и это казалось удивительным – как и то, что близорукие глаза без ресниц до сих пор сохранили способность одаривать светлым, молодым взглядом.
Видно было, что разговор даётся ей с трудом – в лёгком тельце оставалось не так уж много сил. Но сморщенное, потемневшее личико светилось тихой радостью. Иногда, делая долгие паузы между предложениями, старушка улыбалась, растягивая сиреневую полосочку губ, а потом продолжала говорить.
Она была одета в чистую шерстяную кофту поверх старого коричневого платья, и прикрывала колени детским одеялом с красными и белыми солнышками. На руках, сплошь покрытых тёмными старческими пятнами, до сих пор приветливо мерцали дымчатыми и голубыми камнями кольца, и в затхлом, нафталиновом воздухе комнаты несмело качался тонкий запах духов.
Её маленькие ноги в трогательных тапочках с кантом из искусственного меха стояли на полу ровно, почти неподвижно; она лишь изредка пошевеливала пальцами, что было заметно по робкому колебанию тапок. От всего этого – от неё самой, от альбомов с фотографиями в старинных, бархатных обложках, от мебели, скатерти, занавесок – от всего веяло умиротворением и светлым покоем.
- Ах, Сашенька, как ни грустно это сознавать, но боюсь, нам с вами придётся вскоре расставаться.
- Но…
- Не смейте меня успокаивать. Доживите до моих лет… Тогда поймёте, какое это блаженство. Всё равно что готовиться к путешествию в светлый и удивительный край… Здесь уже ничего не держит. Хотя, не скрою, лично с вами мне расставаться жаль. Я вас очень полюбила. Вы добрый мальчик, а главное – вы стоите на правильном пути… Ведь вам очень повезло, что время бессовестных, убеждённых материалистов осталось лишь досадным воспоминанием. Не больно-то хорошо умирать, думая о том – помните, как у Тургенева? – вот, мол, зароют в землю, а там червяки съедят. Память людская тоже ведь недолговечна. Если ты не величайший мастер, всего через несколько поколений никто и не вспомнит твоего имени. Как же можно сознательно отрекаться от души, от того, что она вечна, от того, что, однажды придя в этот мир, ты уже никогда не будешь забыт? И, в сущности, как же мало мы знаем о том мире, откуда приходим и куда отправляемся спустя ничтожное мгновение земного воплощения… Сашенька, умоляю, простите мне эти разглагольствования… Впрочем, я женщина, мне можно, не так ли?
Сашка засмеялся, глядя ей в глаза, окружённые десятками крохотных морщин, которые вливались в более крупные и перетекали в глубокие, большие; всматриваясь в светлые, почти белые радужки, в прозрачные веки.
- Так о чём я говорила?.. Ах да. В этих альбомах много дублей – мне будет приятно, если вы возьмёте себе на память пару моих фотографий. Пусть они напоминают вам о наших встречах. И ещё обязательно – о том месте, где мы с вами познакомились. Никогда не забывайте посещать его. Уверяю вас, это куда важнее, чем кажется.
- Конечно. Я обещаю.
Саша раскрыл альбом и стал листать – медленно, словно опасаясь чего-то или оттягивая неизбежную встречу – сложную, волнительную, неумолимую. По щекам его склонённого лица разлился мягкий румянец, на лоб, выбившись из причёски, упала тоненькая прядь русых волос. Старушка наблюдала из-под прикрытых век за каждым его движением. Они оба довольно долго молчали, наконец она, вздохнув, заговорила снова:
- А ещё, если не забудете, молитесь обо мне… Если не трудно…
- Я забуду? Да вы что… Можете на меня положиться.
- Ну, спаси вас Бог, Саша. Что ж, если от меня хоть что-нибудь будет зависеть, я со своей стороны обещаю, что вы точно так же можете на меня рассчитывать. Мне кажется, что за тех, кого мы любили здесь, в земной жизни, мы сможем молиться и после смерти. Правда, доподлинно нам это неизвестно. Но всё-таки... Если это будет в моих силах, я помогу вам.
- Спасибо…
Фотографии… Выгнутые временем чёрно-белые снимки, и чёткие и туманные, и жёлтые и тёмные, плотные и тонкие… Вот: молодая женщина в свадебном платье с букетом цветов в мягких руках… Белые туфли с круглым носком, белые бумажные цветы, приколотые к волосам. И вот ещё: она же в длинной тёмной юбке, в туфлях на низком каблуке – нога поставлена на педаль велосипеда. Громоздкого, с большим колёсами, с высокой мужской рамой – а изящные загорелые руки крепко держат руль, загнутый книзу… А вот – эта же девушка, улыбаясь, держит в руках бесформенный комочек, похожий на заячий хвост. Что это? Вроде бы угадывается хомячок… А вообще – не понять. Но зато она здесь – молодая, счастливая, и лицо светится от улыбки. Какие у неё были великолепные зубы!
- Можно, я возьму эти три? Они все повторяются…
Он протянул карточки, коснулся холодных узловатых пальцев. Она поднесла снимки к глазам, прищурилась, напрягая впалый рот и щёки.
- Ну конечно, Сашенька! Берите… Спасибо вам огромное. Я теперь так рада… Спасибо.
Руки у неё слегка задрожали – и, передавая фотографии обратно, она выронила одну. Саша опустился на пол, чтобы поднять – и получилось так, что он стоит на одном колене прямо подле её кресла. Старушка улыбнулась, с удивительной интонацией произнесла:
- О! Вы на коленях! Передо мной!..
Сашка вскинул голову и рассмеялся. Она положила ладонь на его макушку, легко, невесомо прикоснулась к мягким светлым волосам. Он еле заметно вздрогнул, а потом осторожно взял её руку в свои и прижался к ней горячими губами.
…На лестничной площадке, пропахшей куревом и кошачьей мочой, он долго стоял, прислонившись виском к ледяной стене, и плакал, стирая слёзы измятым платком. За грязным стеклом, за козырьком, усыпанным кривыми трупиками замёрзших бычков, спускались сумерки, в жёлтом свете фонаря кружился редкий снег. Сашка непроизвольно надавил пальцем на брелок в кармане пальто – там, в синеющем ватном дворе, вякнул сигнал, мигнули и погасли два рыжих огня, казавшиеся в сумерках огромными и яркими, как фантастические светящиеся астры. Он вышел из подъезда и сгорбленной походкой прошагал к джипу, пиная коленками полы пальто, оставляя чёрные остроносые следы на тонкой канве свежего снега. Садясь в машину, не выдержал и оглянулся: в окне шестого этажа, спрятанный за нежно-оливковыми шторами, всё ещё горел ровный ласковый свет.

Продолжение следует...

@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество

---

Философствования о твиззлах

В принципе, на днях выложу историю о своём отпуске. Фотографии уже подготовлены, осталось вспомнить, как я там отдыхал, и связно изложить.

Эх... Вот как всегда: как ночь на понедельник, так мне хорошо, я отдохнувши и спать совсем не хочу; меня прёт во все стороны, хоть сейчас садись какой-нибудь шедевр ваять.

Но шедевра не будет, я просто напишу внеплановый пост, и с чувством выполненного долга лягу подзаряжаться.

В общем, вчера я на лёд съездил. Ждал и жаждал месяц, но не было денег. Зато вчера выложился как надо. Даже работницы Ледового сказали: "Ну, вы себя выкатали полностью!"
А вот сегодня ползал и думал о том, что в субботу у меня болели только ступни - из-за экспериментов с обувью, а теперь вот болят все ноги целиком, аж до того места, где они теряют своё гордое имя.

Два месяца не стоял на коньках, но в этот раз не было чувства, что они мне чужие. Лёгкости лишь поначалу не было, но это нормальное ощущение. В принципе, и мысленно подведённый итог катания был вполне обычным: "ой, как всё плохо!!! Ну... или почти всё... И даже... нет, ну, ничего, ничего в целом."

Полчаса выкатывал шаги. Я, собственно, за тем и шёл, чтобы тупо выкатывать шаги. Конечно, я всё время пытался по привычке набрать скорость, и там вообще уже ничего не получалось, кроме вальсового шага, который я уже 7 лет как стабильно делаю на скорости, ибо он прост. Приходилось намеренно её сбрасывать и заставлять себя
делать;
делать правильно;
делать ещё более правильно;
а теперь - делать, чуть прибавляя скорость.

Чего ниасилил вообще в данную вылазку - так это твиззлы. Нет, конечно, никакие это не классические твиззлы. Так назывались у нас в группе банальные многократные тройки (поворот на одной ноге с продвижением, то есть лицом вперёд - спиной вперёд - снова лицом - снова спиной и т. д. - по прямой). Твиззлы как таковые сложнее, мы просто аккуратно и быстро делали тройки, и считалось, что мы крутые перцы. И вот вам блин, какая неожиданность. Я так и не понял, в чём прикол. Обычно твиззлы с правой ноги с тулупной тройки для меня не проблема в принципе, а тут как-то... не покатило. )))

Зато на удивление легко сделал элементарные вращения: типа_винт, типа_волчок и типа_заклон. В этот раз (что для Ледового редкость) играла нормальная музыка - в смысле ритмичная, под которую можно что-то сымпровизировать (советская эстрада 80-х). И как раз когда я с умилением и гордостью разглядывал три кривых колечка, выцарапанные на льду во время заклона, надо мной неслось:
Три аккорда, три аккорда
Для меня как три рекорда...

Под конец прокатался в ритм, добавляя кое-где элементы, под песню "Балет" А. Пугачёвой. И немного жалел, что поржать некому, ибо праздной публики не наблюдалось, и на меня никто не смотрел. (Впрочем, отчасти поэтому я катался так спокойно и свободно.) Поржать - ибо на словах
И вот взлетаю я, взлетаю
ВЫ-СО-КО-О-О!!!
я радостно подпрыгивал в своём одинарном миллиметров этак на 10-15 надо льдом.

И всё же - впервые в жизни, кажется, - я в самом деле ничего не стал тренировать, а просто покатался в своё удовольствие. Хорошо покатался, качественно, но - покатался. Это не было занятием. Это было подарком, который я сам себе сделал.

А помимо льда...
...смотрю я на свой рабочий стол, где лежат детали будущей модельки F-15 и стоит баночка с клеем, и подозрительно ярко вспоминается мне любимая книга детства...

@музыка: Алла Пугачёва "Балет"

@настроение: ...Паря над прожитым свободно и легко...

@темы: Нарциссизм фуры, Фигурное катание, Приколы

---

Привычки и кавычки

И вот наконец выдался у меня свободный часок...
Который я посвящу обещанному лытдыбру.

Итак, представьте себе картинку. Прайм собирается выскочить из дома с целью купить батон, лейкопластыри и кошачий корм. И для этого он наряжается в парадные шмотки, достаёт все самые неудобные туфли, последовательно перемеряет их и находит те, которые больше всего подходят по цвету и стилю. Натягивает, постанывая и морщась. Смотрит в зеркало. Понимает, что он почти бог. Подводит глазки, красит реснички, увлажняет губки бальзамом и покрывает их розовым блеском. Вот теперь он бог!
Прайм смело (насколько это позволяют высокие шпильки, конечно) спускается по лестнице и... идёт прямиком к метро, где покупает у бабушек букет нарциссов. И только потом наконец покупает и пластыри, и батон, и Вискас...
Представить страшно? Вот и мне было страшно! Еще три месяца назад.

Смена моих привычек и пристрастий произошла как-то внезапно и совершенно внепланово. Что её спровоцировало - а Бог знает, я копаться в этом не собираюсь. Я просто ловлю кайф от следствий, не пытаясь понять причину. Последнее время я с трудом узнаю себя, и от этого мне и весело, и чуть-чуть страшно - будто на аттракционах.

Изменилось: мой подход к собственной внешности, то, как я позиционирую себя перед людьми; милые вещицы, которыми я себя окружаю, варианты времяпрепровождения в выходные дни, детали интерьера, цвета... и просто детали. Словом, есть, куда пугаться.

Свои привычки я меняю редко, я в этом смысле довольно консервативен. Яркий пример этого - моя аватарка, с которой я пришёл на дневники ещё в 2006. Она - как незыблемая основа, стержень. Могу увлечься чем-то, "накидать" нового, но постепенно всё отпадает, а основа - остаётся. Обои рабочего стола на Телетроне, установленные в августе 2007. Или мелодия звонка, синтезированная в 2005-м.
Нет, безусловно, порой я устаю сам от своих привычек - и тогда, задавшись целью, постепенно меняю себя. Например, когда я был маленьким, ненавидел застилать постель. Потом долго заставлял себя это делать, а нынче - могу опоздать на работу, но кровать будет застелена, и все складочки на покрывале будут любовно разглажены. Чтобы кошкам легче было бле.
А некоторые из моих ПЧ ещё помнят, как Прайм разговаривал на русском матерном. Причём чем ближе и роднее был мне друг, тем меньше цензурных слов он слышал от меня во время встречи. Три месяца жёсткой дрессировки организма - и теперь я, слава Богу, общаюсь на русском литературном.

Но в этот раз перемены пришли сами, их никто не ждал и не просил. Мне бы кто сказал зимой, что я из 10 вариантов простыней выберу себе розовую простыню в розовый же цветочек - я б поржал...
Но, так или иначе, перемены выросли и буйно цветут. Самые любопытные из них я перечислю. Ибо они все подходят под определение - мол, скажи мне кто-нибудь это раньше...

Я полюбил цветы. Пока ещё не те, что в горшках, а срезанные - но я теперь постоянно покупаю себе живые цветы и ставлю в спальне. Вечером, готовясь отходить ко сну, завожу какую-нибудь расслабляющую музыку и зажигаю ароматическую палочку. Более того, почти все трансформеры, модельки, игрушки и куклы оказались выселены из той комнаты, где я провожу 80% своего "домашнего" времени. Их место заняли (мне даже жутко это писать) фарфоровые безделушки. И в том числе -

читать только самым душевно тренированным!

розовые котята. А на стенах вместо портретов Прайма, Скандалиста, Миража и Динобота висят теперь картины с изображением полевых и садовых цветов. И я планирую увеличить их количество.
Почему-то мне захотелось окружить себя изображениями пар - не обязательно любовных, но - пар. Так, я планирую заказать себе крупную копию вот этого снимка:

И повесить над кроватью. Для меня этот кадр - аллегория идеального стиля отношений в паре. Открытка, кстати, стоит у меня в комнате, и я не устаю ею любоваться.
Свободное время Прайм проводит, вооружившись пилочками, ножничками, пинцетом, лаками, лопаткой для удаления волос, плойкой и далее в том же духе. Совсем свободное (о ужас) - лёжа на кровати с книгой в руках, при включённом радио. Отходя ко сну (с расслабляющей музыкой и пахучей палкой), Прайм последовательно вымазывает себя пятью кремами: для век, для губ, для лица, для рук и от всяких там прыщиков. Да, и он делает это не потому, что так надо, что он уже стареет или ему хочется перед кем-то выпендриться. Ему это доставляет удовольствие само по себе.
Про выбор одежды, обуви и непременное использование декоративной косметики уже было сказано выше. Вот, например, в пятницу, отправляясь на работу, я знал, что сотру ноги. Но сознательно пошёл на это, потому что те туфли - сочетание чёрного, белого и красного - лучше всего подходили к выбранному наряду. Я поплатился за этот выбор куда более жестоко, чем ожидал, но... я не жалею. Теперь мне доставляет удовольствие (да простят меня все трансфаны и не только) преподносить себя, как красивое зрелое существо своего родного биологического пола (что поделать, такая реинкарнация!). Существо, которое может нравиться, умеет нравится и которое... радуется тому, что живёт на свете.

В общем - привычки мои перевернулись, как песочные часы. То, что раньше было редкостью, стало нормой; то, что раньше было нормой, стало редкостью - под настроение. Так что вот. Жизнь забавная головоломка, и довольно часто - приятная.

А напоследок я скажу...
Готовясь писать этот пост, я обнаружил сперва в глубинах памяти, а потом и в файлах Телетрона довольно забавную подборку, иллюстрирующую и мои пристрастия, и мою консервативность. Эти фото сделаны в разные годы во время встреч с друзьями...

2006

2008

2009

2009

2010

Я знаю, что нескромно, но сдаётся мне, это уже канон!

@музыка: Стас Пьеха "Моя прекрасная леди"

@настроение: Буйное, как всегда в ночь на понедельник

@темы: Нарциссизм фуры, Фотографии со мной, Пафосная речь

---

Нам снова выпал бой. Продолжение.

Главы 1, 2, 3: www.diary.ru/~Akselprime/p108304820.htm
Главы 4, 5: www.diary.ru/~Akselprime/p108606515.htm
Главы 6,7: www.diary.ru/~Akselprime/p108851558.htm

Глава 8
Служебный трамвай




Нет, конечно, никакой женской гордости в ней не было. Она позвонила первая, причём ещё в пятницу – на случай, если вдруг окажется, что в воскресенье Роман должен быть на дежурстве. Трубку – с хриплым, отрывистым «да!» - взяли на второй звонок.
- Раптор?.. Привет, это Аксель… Ты не забыл про воскресенье?
- Нет, не забыл. Где вы встречаетесь?
- Ну, давай… Мы заберём тебя с Пионерской. Там недалеко.
- Скорее уж я вас заберу. Значит, на выходе с эскалатора, внутри? Во сколько?
- В два часа. Сможешь?
- В два?.. Не очень-то удобно. Но я постараюсь.
- Хорошо…
- Ну, давай. До встречи.
- Да. Пока…
В трубке раздались короткие гудки, Алиса нажала отбой и опустила руку, мигом ставшую непростительно свинцовой.
Всё, можно выдохнуть. По крайней мере, до воскресенья. Наверное, это смешно, но за прошедшие три дня она куда чаще думала про Раптора, чем про всех остальных, и даже про Володьку. Если б последний узнал – точно разразился бы гневной поэмой о коварстве женщин.
А попробуй тут не думать, когда уязвлено самое чувствительное место – собственное тщеславие. А ну как окажется, что своей неуклюжей выходкой она оказала соратникам поистине медвежью услугу, и всё загублено раз и навсегда? Да ещё и Володька ныл, не переставая:
- Ну вот объясни, почему вы мне ничего не сказали?..
С таким упорством, что хотелось плюнуть, выругаться и честно сказать ему в глаза: чтоб ты, умник, не сорвал нам всю операцию.

…В воскресенье, когда они вдвоём шагали к метро, держась за руки, Володя вновь начал допытываться, отчего Алиса с Ленкой не сообщили ему, что намереваются проникнуть в бизнес-центр.
- Вовка, ты спрашиваешь уже в сорок восьмой раз… Из соображений конспирации. И потом, я же не думала, что забуду сумочку! Да и Марсель, знаешь ли, не лаптем щи хлебает…
- Ну, и чуть не нахлебался! – сердито заметил Володька.
Алиса подняла выразительные дуги бровей:
- Зато мы нашли Тёмно-синего.
- Ага, и радости от этого – полные штаны!..
Пускай сердится, думала Алиса, ловко перескакивая через мелкие лужи. У него это получается так мило, что не грех иной раз и подразнить.
Алиса, одетая в свои любимые джинсы, в удобные ботинки, шла рядом с Володькой, и под аккомпанемент шагов думала о том, до чего же, всё-таки, они похожи – и как это, в сущности, здорово. Она давно уже знала наперёд, что и когда он скажет, и как добиться от этого милого непрактичного существа хотя бы части того, что хочется. И отчего-то ей доставляло удовольствие идти вот так по мокрому весеннему асфальту и размышлять, как симпатично, должно быть, они выглядят со стороны: практически одинакового роста, в синих джинсах и чёрных куртках, без шапок, без перчаток – идут, держась за руки, болтая и смеясь, такие счастливые и молодые… И всего-то различий – она крашеная голубоглазая блондинка, он – симпатичный голубоглазый брюнет.
Когда-то давно, когда Алиса была такой же робкой девчонкой, как сейчас Ленка, её первый мужчина своей непредсказуемой жестокостью попортил ей много крови. И с тех пор она старательно избегала мужчин, которые считали себя априори лучше всякой женщины, да ещё смели указывать той, как поступать. Алиса давно решила для себя, что вторгаться в её внутреннюю, глубоко интимную область сознания не позволит больше никому. Володька в этом смысле был идеален ввиду абсолютной зацикленности на себе. И Алиса понемногу приучала себя к мысли, что все счастливые браки именно так и строятся: безвредный мужичок, приятный хотя бы в каких-то отношениях, и рядом с ним – мудрая, терпеливая, дальновидная и практичная женщина, достаточно сильная для того, чтобы изображать из себя наивную беспомощность.
Но, так или иначе – если не вдаваться в глубокую философию – ей нравилось шагать по лужам вместе с Володькой, зная, что ему это безусловно нравится тоже. А ещё с Володькой можно было обсуждать что угодно – хоть зацепившийся за голую ветку клёна воздушный шар, хоть трагическую судьбу Павла Первого. Ну, или – к примеру, как сейчас – драматические приключения одной дамской сумочки, которые чуть было не повлекли за собой поистине скверные последствия.
- А Ленка на тебя не сердится?
- Да нет вроде… По-моему, она наоборот рада, что теперь мы знаем точно, что там, в этом здании.
- Ну, я бы тоже радовался, наверное, что меня не растерзали.
У обочины стоял заляпанный грязным снегом рекламный щит, с него строго смотрели накачанные красавцы на фоне апокалиптического заката. Володька махнул свободной рукой:
- А давай вечером завалимся в киношку! А? Как тебе?
- Отличная идея. Только, надеюсь, у тебя деньги с собой? А не как в прошлый раз…
- Не беспокойся! Подумаешь, лоханулся разок… Я с тобой вообще обо всём забываю.
Алиса с готовностью рассмеялась.

…В этот день за круглым столом в квартире Святослава они собрались вшестером. Ленка молчала, сжимая тонкие губы, Марсель отмалчивался тоже, и по его лицу невозможно было угадать, о чём он думает. Алисе казалось, что даже Вольга – и тот не в восторге. Разумеется, не оттого, что Тёмно-синяя искра наконец нашлась, а оттого, что она такая. «Товарищ воевода» чуть больше, чем обычно, хмурился и несколько чаще подносил руку к густой русой бороде. Что же касается Володьки – когда Раптор внезапно вырос перед ними со своей угрюмой миной, тот от неожиданности выпустил Алисину ладонь.
Ей казалось странным, что меч на Летописи всё так же задохло поблёскивает синим, как сведённые к минимуму язычки газовой горелки. И ещё – что Раптор не задаёт никаких вопросов, держась так, словно и Вольга, и его боевые товарищи, и волшебный стол, и всё, что за ним обсуждается, ему давно и хорошо знакомо. В конце же концов Роман позволил себе откровенно хамскую, на взгляд Алисы, выходку: повернувшись к Святославу, во всеуслышание произнёс:
- Когда все разойдутся, я хотел бы кое о чём переговорить с вами.
Слава отрицательно помотал головой:
- У меня нет секретов от своих соратников.
- Это ваше правило, но не моё. У меня есть.
Вольга внимательно поглядел на него и ответил – вежливо, но довольно сухо:
- Хорошо. Пусть будет по-вашему.
Разошлись слегка растерянные, обескураженные. Алиса переживала: наверняка поздно вечером Вольга перезвонит ей и скажет всё, что думает по поводу мерзкого ящера, словно в насмешку оказавшегося одним из Светлых. Володька же откровенно злился и всю дорогу к кинотеатру усиленно язвил.
- Что это за имя, вообще – Раптор? Таблетка от комаров! Ловушка для тараканов! Липучка для мух! А кто он, говоришь, в волшебной сущности? Динозавр? Да ему, похоже, глобальное потепление мозги расплавило!
- Похоже, - задумчиво кивнула Алиса.
Ещё вчера казалось, что солнце будет сиять над городом если не вечно, то хотя бы до самой осени – но уже сегодня небо затянулось сплошной скучной занавеской облаков, равномерно размазанных по всему горизонту, и вода в ямках тротуаров снова стала серой и коричневой. А мысли об их миссии на Земле как-то сами собой приобрели тоскливый пепельный оттенок.
- Володь, тебе не кажется странным, что меч так и не загорелся? Не может же быть так, что сознанием Романа на какую-то часть владеет Серая сущность, и только на остаток – Тёмно-синяя искра? Ведь он, с его слов, довольно давно уже вступил в бой…
- А ты его больше слушай, - презрительно хмыкнул Володька. – Нечего ему верить.
Алиса чуть было не изрекла с должным пафосом любимое Ленкино заклинание, что, мол, Вольга разберётся – но, подумав, мотнула головой:
- А вот я в него верю. В конце концов, он ведь спас сначала меня, а потом и Ленку. Судить надо не по словам, а по делам.
Они встали на переходе, ожидая зелёного сигнала светофора. Грохоча на стыках, медленно подполз к остановке старый трамвай с тусклой красной полосой, с лязгом открыл двери. Люди деловито стали карабкаться по высоким ступеням, покрытым истёртыми половиками, хватаясь за блестящие поручни. Загорелся зелёный, и Алиса с Володькой, не разнимая рук, двинулись вперёд.
Из-за того, что в одиночку Алиса частенько ходила с плеером, у неё выработалась привычка постоянно вертеть головой по сторонам – в стране, где бесшумный джип при абсолютно пустой проезжей части может промчаться по тротуару, такая привычка была отнюдь не лишней. И теперь, когда они с Володькой вышли из-за красного трамвая, Алиса бросила взгляд налево, на вторые рельсы, откуда по логике вещей никто не мог двигаться ни на красный, ни на зелёный: не могут же два трамвая идти параллельно в одном направлении!
Оказалось, очень даже могут. Прямо на них, раскачиваясь, летел ржавый огрызок служебного трамвая – слишком бесшумно, слишком быстро и слишком недвусмысленно.
- Назад! – не своим голосом заорала Алиса и дёрнула Володьку. Он едва увернулся: ржавый вагон пролетел всего в нескольких сантиметрах от его нелепо махнувшей руки.
- Ой, мать! – тонко взвизгнул парень. Потеряв равновесие, упёрся руками в нос красного трамвая, куда-то под фарой. Вернее, хотел опереться: его ладони беспрепятственно вошли в казавшийся твёрдым металл с несимметрично облупившейся краской, и Володька упал на грязный асфальт.
Ахнув, Алиса задрала голову: прямо над ними, колеблясь, плыла в небе розоватая полоска – верный признак того, что сейчас они находятся внутри пространственной голограммы. И всё это – трамвай, люди, рельсы – на самом деле обёртка, маскировка сил противника.
Ржавый служебный вагон, проскочив мимо, вдруг оторвался от путей и взлетел в воздух, точно подкинутый мощным беззвучным взрывом. Из щелей и окон пробились коричневые лучи, больше похожие на грязные струи – и машину разорвало над землёй. Куски засветились раскалённым светом, перевернулись и сложились мозаикой – на месте привычного механизма оказался страшный безголовый робот с длинными руками. Одна из них заканчивалась пятернёй, другая – двуствольной пушкой. Красный трамвай пошёл волнами и печальным облачком поднялся вверх, унося с собой волнистые тени нарисованных пассажиров; в воздухе разлилась горькая вонь полыхающей помойки.
- Пипец! – констатировал Володька, глядя расширенными глазами на безголовое нечто, топающее к ним по растрескавшемуся асфальту.
Алиса молча потянула его с земли; он поспешно поднялся. Отпустил её руку и отбежал на пару шагов, чтобы перевоплотиться: слишком уж очевидными были намерения незнакомца.
- Скрипто!
- Трансформируюсь!
Вступая в столь неожиданную схватку, Аксель краем сознания зацепилась за острую, подлую, как шип крыжовника, мысль: а не потому ли враг настиг их так близко от дома Вольги, что пришедший на их собрание воин Тёмно-синей искры…
Но додумывать времени не было.

Глава 9
Неприятности в бою


Во-первых, ржавый робот оказался куда крупнее, чем померещилось Аксель, а во-вторых, подступиться к нему оказалось совсем не просто.
Голубой грифон, оттолкнув лапами асфальт, взмыл ввысь – и был молниеносно атакован безголовым: в небе засверкали белые молнии из его пушек. Кувыркнувшись, грифон ухнул вниз, уходя из-под огня, а потом резко взлетел вновь и с остервенением встряхнул расправленными крыльями. Прямо во врага полетели острые голубые перья, воткнулись со стуком, как втыкается дротик в пенопластовый круг… и упали на землю, не причинив громиле никакого особенного вреда.
- Не понял! – выразительно сказал Демар и едва успел увернуться от новых молний, пущенных лязгающим чудовищем.
- Ах ты сволочь! – рассердилась Аксель. Открыла огонь; отлично видела, что не мажет, но выстрелы оставляли лишь незначительные царапины на его броне. Попыталась оттолкнуть противника магнитом – но поле оказалось слишком слабым для того, чтобы остановить такую махину. Робот оборвал трамвайные провода и, намотав их на руку, пошёл прямо на Аксель, намереваясь ударить её искрящим хлыстом, чтобы вызвать короткое замыкание.
Дело плохо; надо удирать!
- Демар, прикрой меня!
Где-то же есть у этой херовины уязвимое место! Только бы повезло туда попасть!..
Ещё несколько раз выстрелив в бешеный трамвай, Аксель побежала через дорогу: забравшись на крышу казино, можно было получить хотя бы временное тактическое преимущество, и обстрелять противника вдвоём с высоты. Однако робот разгадал этот манёвр. Не обращая внимания на Демара, мечущего в него острые иглы перьев, стал палить в бетонные фонарные столбы, между которыми собиралась проскочить Аксель.
Падающий столб она заметила слишком поздно – одновременно с криком Демара «назад!», достигшим сознания. И теперь уже «назад» означало лишь то, что бетонная балка рухнет ей на голову. Оставалось продолжать движение вперёд, вложив в этот рывок все силы.
Боль прошибла насквозь – будто, пройдя через всё тело, вылетела струёй через шлем. Аксель ударилась об асфальт – руками, грудью, головой – и выпустила оружие. Столб свалился ей на ногу, намертво придавил, а сверху, раздробив лодыжку, свалился второй.
Аксель зашлась в крике; судорожно проскребла пальцами по асфальту – раз, другой – и дотянулась до пистолета. Но толку от этого не было: ни повернуться, ни прицелиться как следует она не могла. Безголовый топал к ней, грязная вода с трамвайных колёс лилась по его ногам вперемешку с машинным маслом, и гремели листы ржавой обшивки.
- Аксель! – Демар, со свистом распоров воздух, кинулся к ней, но противник ловко вскинул пушки и обстрелял грифона.
Блин, у него же нет глаз! Чем он видит, объясните кто-нибудь! А потом – помогите вырубить эту дьявольскую систему!
В том месте туловища, где у человека находится солнечное сплетение, у монстра мигала красно-коричневая лампа. Что это – сигнал поворота, так некстати выскочивший, точно прыщ, на железном корпусе, или же индикатор готовности жизненно-важной системы?
Извернувшись, насколько могла, она выстрелила в светящуюся точку, но рука дрожала, и заряд лишь цвикнул по грудной броне безголового.
- Демар, у него лампа на пузе! Стреляй туда! Я не могу попасть!
Спикировав, Демар ухватился всеми четырьмя лапами за второй столб и оттащил его в сторону. Аксель дёрнулась – но перебитый шарнир в лодыжке и травмированное колено не давали ей даже пошевелить придавленной ногой. А развернуться так, чтобы самостоятельно отбросить упавший столб, она по-прежнему не могла: все цепи простреливала адская боль.
Пока Демар делал разворот, чтобы зайти на второй круг и подцепить оставшуюся балку, ржавое чудище вскинуло руку с пушками – и прямо в лицо Аксель уставились два огромных чёрных дула. Ей показалось, что они растут, распухают, засасывая всё пространство вокруг, и во всём мире уже не осталось ничего, кроме двух бездонных чёрных дыр… Но тут Демар вышел из виража, и враг, мгновенно нацелив пушки выше, выпустил белые плевки в приближающегося грифона.
Демар вскрикнул и рухнул вниз, теряя стальные перья.
Значит – либо она сейчас, переборов ужас и боль, сама дотянется до столба, либо всё пропало!
Аксель упёрлась здоровым коленом в асфальт, изогнулась – но, заорав, упала лицом вниз: боль оказалась сильнее, её было не преодолеть. Оглушённый, раненый Демар скрёб когтями; голубые крылья бесполезно шуршали по асфальту. Нет, он не успеет подняться в воздух. А надо!!
- Дема-а-ар!!!
Но он не услышал. И Аксель спиной почувствовала, как два огромных, размером со Вселенную, дула нацелились в её беспомощное неподвижное тело…
И в это же мгновение сверху, как ливень, обрушились рёв, свист и рокот, и чуть в стороне от Аксель сам собой, крошась, стал взлетать асфальт. Ещё свист, грохот, взрывы – и тяжёлые шаги ржавого монстра.
Что происходит?!
Повернувшись, сколько могла, подняла глаза: грозного врага отважно атаковал самолёт с красными звёздами на крыльях, и внутри – там, в самом сердце машины – ярко пульсировала Пурпурная искра.
- Господи, - невольно прошептала Аксель, на миг забыв обо всём, включая нечеловеческую боль в ноге. – Ура!!
Хотя вообще-то до «ура» было ой как далеко. Несмотря на то, что истребитель остервенело поливал ржавого робота трассами пуль, они причиняли верзиле не больше вреда, чем Демаровы перья. И всё же враг был обескуражен, а красный огонёк на его животе – по-прежнему доступен для меткого выстрела. Она повернулась к Демару – но увидела лишь, как отливающие сизым лапы толкают тротуар, подбрасывая в воздух упругое крылатое тело.
- Сейчас мы его сделаем! – азартно крикнул Демар с высоты. – Ну, держись, железяка!
- Демар, стой! Стреляй в красную лампу, слышишь?..
- Не бойся, сейчас всё будет классно!
Бляха муха, куда уж класснее!.. Что толку тратить перья, если и так ясно, что враг их просто не чувствует!
Истребитель, услышав вопли Аксель, заложил настолько низкий вираж, насколько смог – но его снаряды не попали в цель, прощёлкав сверкающими строчками по грудной броне.
- А ну, ребята, все назад! – зычно раздалось из клубящейся пыли искажения, и навстречу врагу, сжимая в руке гигантскую палицу, выступил богатырь в островерхом шлеме, в кольчуге, в развевающемся от стремительного движения плаще. – Демар, освободи Аксель!
Ржавый робот отступил на шаг назад и вскинул руку со стволами, но сокрушительный удар палицей опередил выстрелы. Схватив болтавшийся конец провода левой рукой, защищённой рукавицей, богатырь ткнул им прямо в грудь монстра, и тот, всем нутром издав скрежещущий звук, одновременно похожий на рык, грохот и свист, попятился. Ещё удар палицей, ещё – и вот уже ясно, что железной махине не победить в этом бою.
- А всё равно ты слабак, Вольга! И войско тебе под стать – тупые козявки! Ты проиграешь!
- Это мы ещё посмотрим. Пошёл вон отсюда! – и удар палицей туда, где должна была бы находиться голова.
Монстр неожиданно распался на части, разлетелся кусками по мостовой. Каждый кусок превратился в лужу, отливающую ртутью, и, зашипев, всосался в асфальт.
- Искажение кончается! – крикнул Вольга. Обернувшись, заметил, что Аксель по-прежнему полулежит, придавленная столбом, и тихо добавил:
- Нет!..
Демар рванулся сверху – но пространство, издав хлопок, осыпалось перед глазами новогодней мишурой, и на несколько секунд всё проглотил безмятежный серебристый туман.
…Девушка с короткой стрижкой сидела на поребрике, наклонив светлую голову, и обеими руками держалась за лодыжку. К ней, торопливо заправляя за ухо прядь чёрных волос, наклонялся субтильный юноша с перепуганными глазами.
- Алиса… Алиса, ты в порядке?
Она подняла голову – по щеке бежала слеза.
- Блин… Больно так! Кажется, я ногу сломала…
- Да нет, не может быть! – он взял её за руки. – Попробуй встать…
К ним подошёл высокий мужчина в чёрном пальто; светлые волосы удерживал витой кожаный ремешок, синие глаза смотрели строго, сурово из-под сдвинутых русых бровей.
- Давай-ка я поймаю машину, и свезём тебя в травму.
Алиса, цепляясь за Володьку, с трудом поднялась и встала на здоровую ногу. Джинсы и куртка её были измазаны коричневой жижей; грязь, стекая, капала с рукава.
- Слав, да я дойду… Здесь же недалеко, на Хрулёва… А потом, я же с Володькой…
Слава собрался возразить – но в этот момент к ним неуверенно приблизился статный парень с открытым, мужественным лицом. Широко посаженные серо-голубые глаза, густые каштановые волосы, стриженные полубоксом, волевой подбородок – создавалось впечатление, словно он сошёл с советских послевоенных плакатов и случайно попал не в своё время. Подойдя к Святославу, он смущённо улыбнулся, взглянул с недоумением и надеждой. Святослав развернулся к нему всем корпусом:
- Спасибо, что помогли нам. Это было великолепное открытие силы, поздравляю!
- Вы… всё знаете? – тихо спросил парень.
- Всё знает только Господь Бог! – улыбнулся мужчина и протянул руку:
- Святослав. Или Вольга.
Молодой человек ответил рукопожатием:
- Дима… Иеракс. Я думал, я один… А оказалось!..
- Да. Нас семеро. Полагаю, вы не прочь узнать, кто мы такие, кто вы такой и, собственно, зачем это всё.
Дима энергично кивнул:
- Конечно! Только я сперва помог бы девушке…
Та, балансируя на одной ноге, протянула правую руку:
- Алиса. Аксель, - и тут же отдёрнула:
- Ой! Она грязная. Пожмите другую!..
Дмитрий улыбнулся.
- Я – Владимир. Он же Демар, - с достоинством произнёс Володька, и обменялся с Димой рукопожатием.
Алиса заметила, что Слава поглядывает на Володьку сердито, неодобрительно. Да ладно! Даже если перелом, всё равно ведь срастётся… Разве мог Демар сладить с такой железной дуриной? Его самого чуть не поджарили!
Прямо подле них, пролетев перекрёсток, резко затормозил чёрный джип с тонированными стёклами, и оттуда на проезжую часть выскочил Сашка.
- Алиска!.. Ох ты, блин…
- Отлично! – обрадовался Слава. – Бери её и вези в травму. Вроде здесь недалеко.
- Сашка, не надо! Я грязная, как бомж! – запротестовала Алиса. – Я весь салон тебе засру!
- Иди в жопу и слушайся старших, - строго сказал Саша. – Марш в машину!
- Ладно, ладно… Са-аш, а ты не испытываешь желания кое с кем познакомиться?
- Э… Я опять что-то упустил?.. – заулыбался тот и с готовностью протянул руку новому бойцу.
Алиса с Володькой забрались на заднее сиденье, Саша запрыгнул на водительское – и чёрный джип, выбросив из-под колёс ошмётки коричневого льда, умчался прочь.
Вольга повернулся к хранителю Пурпурной искры:
- Пойдёмте, Иеракс. Мне многое нужно вам рассказать. Тем более что всё, кажется, куда серьёзнее, чем я даже мог предположить…


Продолжение следует...

@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество

---

Вместо занудного поста

(Да будет радостно кое-кому из ПЧ, но пока я с удовольствием отвечал на коммментарии к роману, сжёг остатки супа!)

Первым делом приветствую нового ПЧ.  Адам, здравствуйте! Что привело?

Вторым делом...
Слушайте, подарите мне кто-нибудь резиновую пятницу, а?
(Резиновые Пятницы... для одиноких Робинзонов... а ведь тоже неплохая идея!)

Короче говоря, полноценный пост написать не успею, ибо надо лечь вовремя. Так что - на выходных. А вот конкретнее... выбирайте на свой вкус! Нравится мне такая практика, что тут поделаешь. Можно голосовать за несколько вариантов сразу.

Вопрос: Что лытдыбрим?

1. Прайм и новая обувь (жёсткое мазо, БДСМ)		6	(13.64%)
2. Как Прайма обидели с помощью старых тряпок (откровенный п...дёж)		3	(6.82%)
3. Вылазка на лёд с целью потренироваться (возможна ненормативная лексика)		8	(18.18%)
4. О внезапной смене привычек и пристрастий (размышлизмы)		16	(36.36%)
5. А вапче кто-та обещал рассказать о мартовском отпуске, да с фотками!		11	(25%)
Всего:		44 Всего проголосовало: 26

@темы: БытоВошки, Нарциссизм фуры

---

Нам снова выпал бой. Продолжение.

Главы 1, 2, 3: www.diary.ru/~Akselprime/p108304820.htm
Главы 4, 5: www.diary.ru/~Akselprime/p108606515.htm


Глава 6
Раптор



Алиса отчаянно пыталась нашарить в сумочке мобильник, чтобы включить фонарь; руки дрожали, и ничего не получалось.
- Чёрт! – громко зарычал из темноты хриплый голос. – Мы с тобой два идиота!
Эта реплика и вовсе выбила сознание из остатков привычной колеи.
- По… почему?..
- Да потому что! Ломай дверь, быстрее! Или держи лифт, чтоб мы не рухнули, а я открою!
В Алисиной руке наконец вспыхнул белёсый луч фонарика.
- Да вы что… Нельзя же самим… Надо вызывать, как там, этих…
Луч предательски трясся; лицо охранника, охваченное тусклым бледным отсветом – горбатый нос, выступающий подбородок, большой рот углами книзу – казалось особенно зверским. Он резко нагнулся вперёд, открыв губы в гримасе, и Алиса непроизвольно отшатнулась, заметив, как скользко блеснули в неверном свете заострённые белые клыки.
- Дура, ломаем дверь сейчас же, или твоя Леночка превратится в кровавую лужу! Ты этого хочешь?!
Кто он – Свет или Тьма, и чего добивается на самом деле, сейчас разбираться явно бессмысленно. Это придётся делать уже в бою. Ладно, виновата сама!..
- Я не могу трансформироваться, мне просто не хватит места!
- Тогда держи кабину!
Алиса сделала два шага назад, упёрлась ногами в пол, а спиной в ледяную стенку и, бросив мобильник на пол, прижала обе ладони к холодному металлу. Кабина мелко задрожала, закачалась из стороны в сторону и рывком отошла назад, проскрежетав углами по рёбрам шахты.
- Держу!
Роман молча отступил назад, пригнулся, точно перед прыжком, и выстрелил в дверь – как показалось Алисе, прямо из глаз – двумя зелёными лучами. В стороны и вверх полетели серебряные ошмётки; просунув руки в образовавшуюся дыру, охранник разжал створки и, отскочив назад, выпустил ещё два луча во внешние двери. Те вылетели прямо на этаж, и в широкую брешь стали видны цветные лоскутки прежнего пространства.
Крикнув:
- Держи! Не смей двигаться! – Роман вылез в дыру; обернулся, протянул руку:
- А теперь хватайся!
Она вцепилась в большую ладонь, изо всех сил обхватила её пальцами и стала медленно, шажок за шажком, отползать от задней стенки, продолжая направлять в неё магнит левой ладони. Когда остался последний шаг, шепнула: «Пускаю!» – и ухватилась второй рукой за предплечье мужчины. Кабина, придя в движение, с грохотом ударилась в переднюю стенку шахты; Алиса, выдернутая из дыры, упала на Романа, ткнулась накрашенными губами прямо в его форменную куртку. Кабина закряхтела; завыли и лопнули тросы. Несколько мгновений – и здание содрогнулось от удара.
- Ой, ни хрена себе! – скатившись с охранника, пискнула Алиса. Попыталась встать с колен, но противные шпильки помешали и здесь: мужчина опередил её. Поднявшись первым, сделал несколько крупных прыжков в сторону длинного коридора и хрипло рявкнул:
- Форма зверя!
Алиса, наконец, совладала с непослушными ногами и вытянулась во весь рост:
- Трансформируюсь!..
Из её земной оболочки во все стороны забили яркие серебристые лучи, и, освободившись от привычных законов физики, прозрачное тело Алисы, разлетевшись на куски, выросло в объёме. Кувыркаясь, сложилось заново и накрепко срослось; ударило в пространство обжигающей волной и стало твёрдым, стальным, обтекаемым. На пол изменённого пространства, спружинив на крепких ногах, приземлился серебристо-белый робот – антропоморфное существо, плавные линии которого явно давали понять, что это женщина. Больше не было перепуганной Алисы с размазанной по подбородку и щекам косметикой – была воин Аксель, Серебряная искра Света.
Исчез и Роман в чёрной форме охранника, с белым бейджем, с прядкой седины в чёрных волосах. На его месте, сердито мотая хвостом, стоял полосатый зубастый ящер с хищно загнутыми когтями задних лап. Но даже ахнуть Аксель не успела: едва заметив краем глаза, что она изменила свою сущность, динозавр сорвался с места и в несколько скачков исчез в клубящейся глубине коридора. Выхватив оружие и торопливо сняв предохранитель, Аксель молча кинулась за ним – ничего другого ей, собственно, и не оставалось.
…Впереди, за пыльным туманом, за ошмётками разодранного пространства, шипело, шуршало и билось в стены что-то невидимое, огромное. Аксель бежала со всех ног, и металл ступней рвал линолеум, толкая вперёд серебристое тело. Ещё скачок, ещё мгновение – и вот уже сквозь белесую муть проступила картина. Статичная, как творение художника-шизофреника, подробная и объёмная. Распластанная по стене Ленка в разорванной одежде, с окровавленной рукой, пригвождённой каменным полукольцом выше её головы; огромная очковая кобра, готовая совершить бросок, и бурая бесформенная груда у противоположной стены – неподвижный медведь.
Мгновенный снимок, сделанный сознанием, зашвырнули в самый дальний его угол – больше он не пригодится. Реальность налетела на застывший холст и смяла его, уничтожив без остатка. Динозавр, бежавший на корпус впереди, первым вылетел из тумана и, изогнув шею, прыгнул всем телом на кобру, снёс её; рыча, заскользил по полу, вцепившись когтями и зубами в змеиную броню.
Аксель сделала рывок и закрыла собою маленькое человеческое тело, прикованное к стене. Толстый змеиный хвост свистнул в воздухе и рассёк металлическую пластину на спине робота. Ухватив стальными пальцами полукольцо, Аксель напряглась и с коротким криком вырвала его из стены; Ленка упала ей на грудь. Вскинув правую руку с зажатым в ней бластером, Аксель нацелилась в клубок дерущихся чудовищ. Но схватка была настолько подвижной и плотной, что невозможно было определить толком, где кончается тугое змеиное тело и начинается туловище хищного ящера. Но вот после очередного переворота вскинулась вверх чёрная голова с раздутым капюшоном, открыла розовую пасть – и Аксель выстрелила, не медля, но луч прошёл левее змеиной шеи. Кобра качнулась, готовясь впиться в жертву; но в ту же долю секунды сзади выросла растопыренная медвежья лапа – и отвесила такую оплеуху по чешуйчатой шипящей голове, что змея с глухим стуком свалилась на пол, и кольца тела, сжимавшие лапу и хвост динозавра, безвольно распались. Ящер выскочил из опавших петель и, схватив противницу зубами чуть пониже капюшона, подкинул в воздух переднюю треть её туловища. И тут уж Аксель не промазала. Прямым попаданием кобре оторвало ядовитую голову и превратило в лохмотья капюшон. В воздухе мгновенно разнёсся омерзительный запах палёной чешуи и горелого мяса; обезглавленная туша бревном упала на пол. Ленка уткнулась в блестящий живот Аксель и громко, с подвываниями, разревелась, обнимая робота за талию.
Марсель встал на все четыре лапы, отряхнулся. Динозавр, мотнув хвостом, наступил на убитую змею и, нагнувшись, со смаком выдрал кусок мяса из её раскуроченной шеи. Подбросил в воздух, поймал, щёлкнув пастью, и сожрал. После чего повернулся к Аксель:
- Хм, а ты неплохо готовишь. Во всяком случае, жаришь.
Она не нашлась, что ответить.
- Ленка, бросай реветь, всё уже кончилось, - ласковым тенором произнёс громадный лохматый медведь, легонько ткнувшись мокрым носом ей в бок. Потом поднял морду и с интересом взглянул в лицо Аксель:
- Я что-то упустил?..
- Эм… Марсель, это… - и оба они выразительно посмотрели на зубастого ящера. Тот чуть склонил голову и вновь повёл хвостом; прижал к груди короткую переднюю лапу:
- Меня зовут Раптор. Только не задавайте идиотских вопросов, на чьей я стороне. Я сам по себе.
- В любом случае – спасибо, - осторожно произнесла Аксель.
Ленка отделилась от неё и тихонько кашлянула:
- Ты носишь какую-то блокировку? Да?
Динозавр посмотрел на неё сверху вниз – как показалось Аксель, с лёгким презрением:
- Допустим.
- Вот я и не разглядела. Теперь всё ясно… И не надо выдумывать, пожалуйста! Ты – наш.
- Или заткнись, или я откушу тебе голову, - оскалился ящер. – Хорошо, я согласен обсудить с вами некоторые… нюансы. Думаю, через двадцать минут вы доберётесь до кафе на углу. Я буду вас там ждать.
И он, развернувшись, зашагал прочь по коридору, сердито мотая полосатым хвостом.
- Как мы его узнаем? – помедлив, спросил Марсель.
- Узнаете, - заверила Аксель. – И, думаю, очень удивитесь.
- Какой грубиян, - рассматривая глубокие царапины на тонком запястье, сквозь слёзы пробормотала Леночка. – Сначала весь из себя рыцарь, а потом башку откусывать.
- Искажение пространства заканчивается, - сказал Марсель. – Приготовились…
Коридор ожил, наполнился цветом, запахами и звуками привычного измерения. Куда-то спешил мужчина с дипломатом, неторопливо несла полное тело дама в синем свитере с крупным рисунком. У окна стояли трое: элегантно одетый молодой человек с маленьким вздёрнутым носиком, тощая девушка с пучком чёрных волос на затылке и другая, с короткой стрижкой, с сумочкой через плечо. Улыбаясь накрашенными губами, говорила брюнетке, разводя руками:
- А что ты хочешь? Все мужики такие!




Глава 7
Тонкая политика


Сбежать с работы потому, что в кафе на углу тебя ждёт в высшей степени интересный мужчина – это, безусловно, круто. Особенно для Сашки. Как-то там, в искажении, где воняло палёной змеёй, они не сообразили, что Сашка на назначенную встречу выбраться не сможет. Хватит на сегодня рискованных мероприятий.
Они с Ленкой шагали вдвоём по подсохшему асфальту по направлению к кафе; солнце стояло всё так же высоко, грело истосковавшуюся по теплу землю. Алиса думала о том, что уже привыкла к издевательской парадоксальности пространства – когда, в очередной раз чудом избежав гибели, выныриваешь в привычный мир, вдруг оказывается, что во внешней его оболочке ничего и не изменилось. Как было, так и есть, как виделось, так и осталось. И небо, и солнце, и лифт, мягко плавающий с этажа на этаж, и мобильник в сумочке… И поневоле испытываешь лёгкое раздражение, труднообъяснимую неприязнь к тёплым лучам, рассыпчатому водянистому снегу, белым бокам многоэтажек – за то, что тебя только что чуть не уничтожили самым негуманным образом, а им – по барабану.
Что ж, у Ленки, например, всё это ещё впереди. Она идёт, чуть ссутулившись, обдумывая то, что успела понять и почувствовать, побывав в бизнес-центре.
- Ленусь, ну что, видела что-нибудь?
- Я достаточно там успела разглядеть. Похоже, всё именно так, как ты думаешь… Там постоянно присутствуют как минимум три Чёрные искры… А остальные, кажется, приходящие… Но за это не ручаюсь. Три – точно…
- Основные? Чёрные? Не Серые?
- Основные… Серыми этот дом зна-аешь как нашпигован?!. Одной теперь, правда, меньше, но это… как отдельного таракана убить. Противно до ужаса, а толку мало…
- Ленка, так неужели… эпицентр?
- Похоже на то…
- Но почему тогда они до сих пор не пытались тронуть Сашку?..
Ленка задумалась, крепко прижав к тонким губам согнутый палец.
- Да понимаешь… Либо они не хотели навести нас на след, либо по какой-то причине они его не видят. Что вероятнее.
- А тебя – видят? – возмутилась Алиса.
- А меня, получается, видят, - со вздохом созналась Ленка.
- Блин, ерунда какая-то. А ещё этот Раптор…
- И не говори!.. Ладно… Наверное, Вольга разберётся. Не зря же он начальник…
Алиса не утерпела:
- Ле-енк, ну вот если бы ты поднатужилась и открыла в себе силу, Вольге было б куда приятней разбираться, вот я тебя уверяю!
Ленка обречённо вздохнула и низко нагнула скуластое татарское личико.
Когда они проходили мимо автостоянки, дверца одной из ближних иномарок громко хлопнула, заставив их вздрогнуть, и к девушкам быстрым шагом направился Варанов.
- Это он, - беззвучно сказала Алиса.
- Да, сейчас я вижу, - отозвалась Ленка. – Ну и громила…
Алиса улыбнулась уголком рта. После приключения в кабине лифта она пересмотрела своё отношение к «говорящему шкафу». Кроме того, что говорит он иногда вполне разумные вещи, он ещё мастерски сражается… и, кажется, всё-таки на их стороне. А это, как ни крути, весьма существенный плюс.
Правда, здесь, на безмятежном просторе разлившегося голубого марта, всё кажется иным: улыбчивым, доброжелательным, совсем не страшным. И даже Роман, переодетый в джинсы и свитер, в коричневую куртку, выглядит вполне мирно. И странно думать о том, что это именно он полчаса назад вонзал острые, загнутые зубы в извивающееся змеиное тело и, рыча, рвал его на куски.
Варанов поравнялся с ними; Алиса приветствовала его улыбкой:
- Ну, добрый день ещё раз!.. Извини, мы вдвоём, потому что Марселю просто не сбежать с работы…
На парковку, громко бухая колёсами по выбоинам, разбрызгивая лужи, въехала машина и проглотила последние слова. Охранник наклонился к Алисе:
- Что?
- Я говорю: Марсель не смог, он на работе…
От Романа приятно пахло новой кожаной курткой и одеколоном, и Алиса окончательно смирилась с тем, что шестым членом их команды оказался именно этот невоспитанный верзила.
Ибо Ленка, пока они спускались по узким нагретым ступеням, выйдя из центра, однозначно дала понять: пусть зовётся хоть Папой Римским, но на самом деле он – хранитель Тёмно-Синей искры. Когда он был в своей волшебной сущности, Ленка видела это достаточно чётко.
Они вошли в кафе, заказали чай и мелкую выпечку, сели за столик у окна. Алиса с Варановым – друг напротив друга, Ленка – лицом к окну. В течение разговора она несколько раз поднимала большие тёмные глаза и устремляла взгляд куда-то слишком далеко, в безмятежное синее небо, полностью выпадая при этом из диалога. Тогда Алиса с Романом говорили между собой; и Алиса надеясь, что Лена их всё-таки слушает.
- Ты давно открыл в себе силу? – Алиса, размешав сахар в чае, взглянула в угрюмое некрасивое лицо Романа.
- Я всегда о ней знал. Активировал – не так давно. Несколько месяцев назад. Серые сущности слишком обнаглели, пришлось поджарить им хвосты.
- Но ты же знал, что мы боремся с тем же самым… И что мы ищем тебя!
Он усмехнулся:
- Я достаточно даже за эту, земную жизнь, подчинялся дуракам. А отправить ценного сотрудника безоружным в гнездо врага – это да, это выдающееся руководство!
- То есть ты даже о том знал, что эпицентр именно здесь?! – ахнула Алиса. – И не подумал нас предупредить?!
- У вас своя война, а у меня – своя. Ваши проблемы меня, строго говоря, не касаются.
- Любопытно, что же тогда тебя касается, - несколько раздражённо поинтересовалась Алиса.
- Я свожу личные счёты с одной из Чёрных искр. Только и всего.
- Ну, собственно, мы тоже, - робко улыбнулась Лена. – Но только сразу со всеми.
Роман усмехнулся:
- Ну да, я сегодня имел счастье это наблюдать. У тебя забавно получается.
Ленка поникла, опустив глаза, и уголки её губ очень некстати задрожали.
- И всё-таки тебе не мешало бы познакомиться со Святославом, - мягко произнесла Алиса. – Мне кажется, вы найдёте общий язык.
- Вообще-то именно по этому поводу я вас сюда и позвал. Я полагаю, что смогу быть полезен вашему… председателю, если… он сможет быть полезен мне.
Алиса кивнула:
- Ну, хоть так… Хорошо.
- Значит, договорились. Куда и когда мне приходить?
Алиса переглянулась с Леной:
- Вообще-то мы собираемся по воскресеньям, но если возникает необходимость, можно заехать в любой вечер… Хоть сегодня.
- Такой необходимости я не вижу. Спокойно подожду до выходных.
- А ты уверен, что тебя за это время не задушит какая-нибудь змея? – с претензией на ехидство спросила Ленка.
- Вполне, - он поднялся, с громким звуком отодвинул стул. – Что ж, спасибо. Алиса, запиши мой номер. И давай свой… Созвонимся в субботу вечером.
- Ладно…
Она полезла в сумочку за мобильником. Тёмно-Синяя искра оказалась редкостной говешкой, и, ёлки-палки, сейчас они с Ленкой безнадёжно её упускают. От Ленки, впрочем, вряд ли что зависит; но если она, Алиса, не попытается исправить ситуацию, Вольга уж точно рассердится не на шутку. И будет абсолютно прав!
- Девушки, кстати, если желаете, могу подбросить вас до метро.
- Нет, спасибо, мы пешком! – обиженно прошелестела Ленка. И изумлённо вскинула чёрные глаза, когда Алиса решительно ответила:
- А я с удовольствием. Спасибо, Раптор.
Он задержал на ней внимательный взгляд, кивнул, накинул куртку и, не оборачиваясь, зашагал к выходу.
- Зачем?.. – успела беззвучно удивиться Лена.
- Он – наш! Он должен быть с нами, понимаешь?
- Да он урод…
Урод или нет, думала Алиса, выбивая дробь острыми каблуками по кафельному полу кафе, но это именно он спас сперва её, а потом и Ленку от верной гибели. А сейчас он просто не оставил им выбора. До метро не больше трёх минут езды, и она должна успеть сказать этому недоделанному ящеру что-то такое, после чего он бросит дурить и присоединится к их команде.
Но что, ёлки-палки, что?!
- Какого хрена вы пляшете с бубнами вокруг этой плаксы?..
Алиса молча, с достоинством защёлкнула ремень безопасности. Роман повернул ключ зажигания в замке, стал прогревать мотор.
- Ты же сам знаешь! Она – хранитель Красной искры… Когда-нибудь же она вступит в бой!..
- Искра переплетается с сознанием того существа, которому её отдали. И случается так, что сознание её попросту глушит. Так что ваша Ленка – бесполезный кусок кожи, костей и соплей.
Он обернулся, стал выезжать с автостоянки. Алиса растерянно смотрела на его длинные ноги, затянутые в грубую джинсовую ткань, но совершенно не видела их: перед глазами жалобно тлела красная свеча на тёмном сегменте диска.
- Раптор, ты точно уверен, что с такой, э… любовью к людям… можно сражаться на стороне добра?
- Нужно. Я воин, а не проповедник слова Божьего!
Автомобиль летел по полосе, глотая разметку, оставляя позади влажные трещины и ямки, разбрызгивая лужи. Слева скакала грязная серая решётка, справа бежали залитые солнцем стены домов, и до метро оставалось не больше минуты пути. Поворот, последний светофор… Большие ладони Романа на руле… Всё кончено. Придумать просто нечего.
Он припарковал машину, немного не доехав до автобусной остановки. Алиса дежурно улыбнулась, взялась за ручку двери – но в последний момент, передумав, резко опустила руку и повернулась к Варанову. Он не ожидал такого развития событий и с любопытством взглянул ей в глаза. Проведя пальцами по чёлке – как будто та мешала говорить – Алиса решилась:
- Раптор, слушай… Короче, я тебе сейчас скажу правду, всё, как есть. Я к тебе в машину села, потому что хотела убедить: ты нам очень нужен. Ты должен сражаться вместе с нами! А не просто на нашей стороне… Я хотела подобрать особенные слова какие-нибудь, чтобы сразу всё объяснить, чтобы ты сразу всё понял, и… и… видишь, какая фигня получилась. Я так ничего и не придумала. Я просто… тупо прошу. Пожалуйста, Раптор!..
Он смотрел на неё, чуть прищурив глаза. Потом покачал головой и положил ей на плечо тяжёлую ладонь:
- Нет, маленький. Уж извини.
…И Алиса осталась стоять на тротуаре, опустив плечи, рассеянно сжимая сумочку, изо всех сил пытаясь удержать подступающие слёзы. Роман нажал на газ и, легко отчалив от поребрика, затерялся в потоке машин. Какая-то женщина с сумками осторожно приблизилась к Алисе, заглянула ей в лицо, виновато улыбаясь:
- Ну-у, ты что!.. Не вздумай плакать. Мужики – они слёз не стоят. А ты молодая, красивая! Слышь, а ну-ка, что скажу: будет у тебя очень, очень большое счастье. И всё у тебя впереди!
- Спасибо! – Алиса не могла не рассмеяться сквозь слёзы, оценив весь абсурд ситуации. – Большое счастье мне ой как пригодится!
У входа на станцию она подкараулила смурную Ленку. Та лишь вздохнула, взглянув на боевую подругу:
- У тебя вся тушь размазалась…
Алиса махнула рукой:
- Да я знаю.
- Хотела его переубедить?
- Ага. Херовый же из меня убеждатор.
- Зато из Славы хороший. Так что не расстраивайся, пожалуйста. Всё будет хорошо.
Алиса грустно улыбнулась ей в ответ.


Продолжение следует...

@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество

---

Первый лытдыбрище

Аж пальцы чешутся от желания написать тут массу хрени... и от радости, что это с удовольствием прочтут.
Сегодня у меня радостный день: я получил зарплату (ввиду чего одной Доброй Душе следует поторопиться за своими кровными, ибо план мёд если есть, то его сразу нет).

Из-за всё того же приснопамятного траходрома к зарплате я подползал, ограбив друга на пару тысяч, прекратив покупать что бы то ни было и дожёвывая всё, что находил в холодильнике и в шкафах. Это было совсем не трудно, поскольку с осени была заготовлена туева хуча всяких солений и варений, которую планировалось поглотить Великим постом, но как-то не сложилось. Потому я доел практически всё.

Но еда - это лишь верхушка айсберга. Ибо такого массового, простите за выражение, кончания всего и вся в штабе я не упомню. Ко дню получки у меня (помимо еды) умудрились кончиться:
- зубная паста
- чаи (чаИ! Все...)
- сахар
- спички
- жидкость для чистки раковин и ванн
- жидкость для снятия лака
- жидкость для снятия макияжа
(не спрашивайте, зачем это лидеру автоботов!)
- еда для кошек
- наполнитель для кошачьего лотка

Прайм и получка - это нежная любовь. За три дня до её прихода Праймик садится и аккуратно расписывает в блокнотике всё до копеечки. В смысле, куда, на что, зачем, как и когда её потратит. Потом три дня мечтает. Потом получает и тут же тратит половину - причём совсем не на те вещи, которые значились в списочке.
Вечером счастливого дня Прайм, нарадовавшись на свою кучу суперских и неожиданных приобретений, садится за стол с блокнотиком и начинает ломать голову, как бы так теперь извернуться, чтоб дожить до следующей получки, оплатив хотя бы треть счетов и это, как бы, не очень залезая в долги.

И после этого мне говорят, что я типичный Рак!

Так вот, всё это я написал потому, что сегодня имел счастье купить себе три пары шин обуви вместо одной!

@темы: БытоВошки, Нарциссизм фуры

---

Нам снова выпал бой. Продолжение

Типа эта запись появилась 12.05, как было условлено. Я только в 23:00 ввалился домой, чего вы от меня хотите...
Может, и не хотите, но таки придёццо. )))

Продолжение романа "Нам снова выпал бой"

Глава 4
Демар и Ленка


- Володька, танцуй! Можешь представить? На Летописи выступила звезда!
- Да ну!
- Вовка, я сама видела!
- Но пока ещё не…
- Не-е, пока ещё не.
- Всё равно круто! Давай по этому поводу жахнем водочки!
Алиса расхохоталась и тут же зажала рот рукой: всё-таки громко смеяться в общественных местах она считала неприличным.
Они сидели за маленьким столиком в кафе, у окна, друг напротив друга. Володька смотрел на неё голубыми глазами, большими, как у ребёнка, обрамлёнными пушистыми девчачьими ресницами, и улыбался. Наверное, он опять вымыл голову перед сном, и чёрные волосы, доросшие почти до плеч, лежали смешными корявыми волнами. Володька часто запускал в них пятерню при разговоре, или заправлял за ухо, и Алисе нравилась эта детскость – когда даже толком не знаешь, что делать с собственным волосами.
Как поступить со своими, она решила окончательно лет пять назад, и с тех пор регулярно стриглась и осветлялась – так, что Володька иногда в шутку называл её Алисой Селезнёвой. И она думала: в забавное время им выпало жить на земле, право же. Мужчины и женщины частенько одинаковы по комплекции, носят одну и ту же одежду – кроссовки, джинсы, свитер – а женщины порой даже стригутся короче.
Что касается Володьки – романтические кудри очень шли ему. Хотя внешне он был самым обычным парнем: сантиметра на три выше Алисы, худой, с маленьким ртом и невразумительным, картошкой, носом. Впрочем, Володька писал стихи, а это в глазах Алисы был плюс, выгодно отличающий его от всех прочих мужчин вокруг.
Однако начинающий поэт был ужасающе ревнив, вспыхивал по малейшему поводу и постоянно требовал повышенного внимания к своей персоне. Как вышло, что он получил право именоваться «молодой человек Алисы», сама она не могла сказать точно. Наверное, во многом потому, что при всех своих внезапных реакциях он был довольно предсказуем и даже мил. Но главная причина, скорее всего, крылась в том, что в прошлом году Алисе стукнуло двадцать девять.
В принцев на белых животных она никогда не верила, и чем дальше, тем больше осознавала: строить семейное гнездо придётся самой. И первым беспомощным птенцом там определённо станет счастливый молодой супруг. Её задача – найти такого, чтоб хоть не слишком раздражал своей бесполезностью. Конечно, хотелось, чтобы рядом оказался сильный, благородный и умный лидер, защитник – но эти динозавры вымерли задолго до революции. А тех, кто уцелел и пустил отростки, выкосила Великая Отечественная война.
Словом, в большое чистое счастье, которое падает на маленькую работящую Золушку, Алиса не верила. Володька, который однажды спалил ей чайник, включив его без воды, и чуть не упал со стремянки, пытаясь повесить штору, как ни странно, Алису не раздражал. Она находила его забавным – даже тогда, когда вместо заказанных морковки и лука он приносил яблоки: «Знаешь, а я решил, что так будет лучше!» И приходилось решать, что же делать с куском мяса, лежащим в раковине, и мешком антоновки, который вчера завезли знакомые, возвращаясь с дачи.
С Володькой они встречались уже несколько месяцев. Он пылко признался ей в любви (естественно, в плохих стихах); она приняла это объяснение… и на этом развитие отношений застряло. Володька упивался своей платонической любовью, строчил поэму за поэмой, где последовательно воспевал все особенности Алисиной внешности и характера. А ей не особенно хотелось переводить встречи из вертикальной плоскости в горизонтальную – в своё время пару раз на этом обжигалась.
А потом выяснилось, что она – серебристо-белый робот, а он – голубой грифон, крылатый лев, и что им выпала честь сражаться на стороне защитников Света.
Алисе нравилась волшебная сущность Демара – голубые перья с острыми стальными концами без промаха разили с высоты, когда он, поднявшись над врагами, вдруг резко встряхивал крыльями; львиные когти и зубы легко разрывали на части клонов тьмы… В бою он был красив, жесток и непреклонен – но работать в команде совершенно не умел, хотя изо всех сил старался сделать, как лучше.
Бесспорно, нужно было рассказать ему о пробуждении Пурпурной искры, но о том, что Слава дал добро на повторное проникновение в бизнес-центр, Алиса распространяться не собиралась. Демар эгоистичен и пылок, он может всё испортить одним своим появлением. К тому же, почему-то именно он лишён способности видеть в других искры – даже Светлые, не говоря уж о Чёрных. Так какой смысл лишнее его дёргать, заодно ставя под угрозу всю операцию?
Что же касается Ленки, с которой Алиса намеревалась – причём завтра же – осуществить свой план… Ленку в принципе ни один злодей, обладающий хоть каплей здравого смысла, никогда не заподозрил бы в причастности к столь ответственному делу, как спасение мира. Впрочем, уговорить Ленку совершить что-либо, с её точки зрения трудное и опасное, было почти нереально. И к разговору, что состоялся вечером у той на квартире, Алиса морально готовилась почти так же, как в своё время – к защите диплома...
…После её пламенной речи Ленка довольно долго молчала, потом робко переспросила:
- То есть я должна буду войти в этот центр?..
- Ну да. Это же всего на несколько минут! А потом – ты не пользовалась силой, и они вряд ли тебя засекут…
Лена сжимала кружку с чаем белыми пальчиками, высунутыми из длинных рукавов домашнего свитера. Это была тоненькая, невесомая, совершенно невзрачная девушка. Черты лица у неё были маловыразительны – лишь лежала на нём чёткая печать восточной, монгольской крови: раскосые чёрные глаза, маленький нос, высокие скулы. Брови у Ленки навсегда застыли печальным «домиком», она была тиха до шёпота и ужасно слезлива – могла расплакаться, испугавшись собственного движения или неожиданной мысли. Для двадцатилетней девочки у неё была слишком объёмная медицинская карта и слишком длинные диагнозы. Казалось, в этом тщедушном тельце нет ни одного органа, который бы не боялся – Бог весть, от чего – работать в полную силу. Лена всегда одевалась опрятно, но чаще всего выбирала для этих целей самые уродские вещи из своего гардероба. Не красилась, не укладывала волосы и совершенно не стремилась выглядеть хотя бы симпатично. Странная, пугливая девушка – но именно это существо оказалось вместилищем Красной искры, самой агрессивной, самой опасной и разрушительной, если верить Славе…
Разумеется, вступать в бой Ленка категорически не собиралась. Она жутко боялась даже разговоров на эту тему.
- Я постараюсь вам содействовать… Я чувствую и знаю… много… Но сражаться я не могу. Я не умею. И я совсем не знаю, как…
Ленка даже ухитрялась каким-то образом блокировать сны. И если Сашке, Володьке, Алисе и даже Святославу в своё время неизменно снился внешний облик их волшебной сущности, Ленка подобных снов не видела и видеть не хотела.
Зато она видела искры на большом расстоянии. Все: и Светлые, и Чёрные. Этой способностью не обладал даже Вольга в ипостаси богатыря, а Ленка – обладала. Поэтому новость о том, что наконец загорелась пурпурная звезда, к тому моменту, когда Алиса добралась до уютной Ленкиной квартиры, для Ленки новостью уже не была.
- Лен, ну, мы с Марселем будем рядом, мы тебя прикроем, если что!
- А как мы туда попадём? Сама же говорила – просто так не пустят…
- Сашка что-нибудь придумает. Это же элементарно! Например – мы курьеры…
- Вдвоём? Ага. Бедные родственники…
- А что? Это тоже вариант.
Ленка заметно колебалась. По всему было видно, что она очень хочет помочь друзьям, зная, что никто, кроме неё, это сделать не в состоянии, но безумно боится встречи с тем неведомым, что, может быть, притаилось в этом бизнес-центре, оскаленном в небо слюдяными клыками форточек.
К слову сказать, живописать Ленке сражения обычно тоже не стоило: она до смерти боялась всего мелкого, что бегает, летает и ползает, а уж от одной мысли, что оно может быть огромным, злым и крайне агрессивным, готова была закрыть лицо руками. И единственным, кому хоть как-то удавалось пробудить в Леночке слабое подобие боевого духа, был Вольга – впрочем, со стороны было предельно ясно, почему.
Конечно, Ленка героически страдала молча, даже не пытаясь не то что предпринять какие-то действия, но даже просто лишний раз рассмеяться, спросить что-либо или пококетничать. Алису такая позиция удивляла. Если нравится – так действуй, завораживай, хватай! – но Ленка, судя по всему, куда больше слушалась своих комплексов, чем мягких намёков подруги.
- Алис… Я даже не знаю…
- Только на пару минут!
- А… Слава в курсе? Что он сказал?
- Он беспокоится за Тёмно-Синюю. Может, её пытается подчинить себе враг…
Лена на несколько секунд прикрыла глаза и замерла, сжимая на весу кружку. Подняла веки, вздохнула:
- Нет, ерунда. Она на нашей стороне. И фигли её кто подчинит… Пожалуй, только Слава.
Алиса помедлила и выложила припасённого туза:
- Вообще-то Слава очень даже не против того, чтоб мы сунулись в этот домик вдвоём.
Ленка поставила кружку на край стола и покорно кивнула:
- Ну, тогда ладно. Только обещай, что вы меня не бросите…



Глава 5
Техника безопасности



- А Володька тебе что на восьмое марта подарит? Стихи?
- Стихи, конечно! И ещё подставки для мобильника и для кружки… Я сама его попросила.
- Здорово…
- Ага…
Ленка ужасно волновалась, и по всей её тоненькой фигурке это было заметно сразу же – и, надо думать, издалека. Впрочем, Алиса не льстила себе, будто при ближайшем рассмотрении выглядит сейчас намного увереннее Ленки.
Вообще-то Алиса комфортнее всего чувствовала себя в самой нейтральной одежде: куртке, джинсах, ботах стиля унисекс, да и декоративной косметикой пользовалась от случая к случаю. Но давно уже на собственном опыте подтвердила общеизвестную особенность: стоит приодеться во что-нибудь женственное, подороже, встать на каблуки, сбрызнуть себя духами и ненавязчивыми капельками украшений, подвести глаза – и будто что-то меняется внутри, ощущаешь себя куда весомее, значимее – и, разумеется, привлекательнее.
Теперь она гордо вышагивала, обутая в стильные полусапожки на высоком каблуке, распрямляя коленки, маневрируя между лужицами талой воды, обалденно-синими под мартовским небом, подставляя весеннему ветру твёрдые загнутые ресницы и накрашенные губы. А рядом в узких джинсах, подмокших снизу, в серой бесформенной куртке семенила Ленка, вертя по сторонам головой со стянутым на затылке хвостиком чёрных волос.
План был относительно прост: со стойки охранников девушки звонили по внутреннему телефону Сашке, тот просил передать трубочку охране – и воины Светлых искр попадали внутрь.
Они подошли к лестнице, ведущей к главному входу; Ленка тихо произнесла:
- Я так волнуюсь, что даже толком не сконцентрироваться… Пока ничего не чувствую.
- Ну так, может, и нет ничего… - попыталась подбодрить Алиса, но это прозвучало настолько неуверенно, что ей самой стало тоскливо и противно. – Ты паспорт не забыла?
- Взяла…
- Не волнуйся, всё будет быстро. Даже испугаться не успеешь. А потом сходим вон в то кафе, поговорим…
Ленка обречённо вздохнула и вошла, нагнув голову, в услужливо открытую Алисой дверь.
Почти тут же раздалось хриплое:
- Вы к кому?..
Подумать только: они с Ленкой ухитрились попасть в дежурство тех же самых охранников. Мордоворот за стойкой сверлил их суровым взглядом маленьких тёмных глаз; его напарник, отвернувшись к окну, ковырял во рту зубочисткой.
Алиса, улыбаясь, отважно приблизилась к стойке:
- Мы к Потапову, Александру Михайловичу. ООО «НеваСтандартПМА».
- У вас пропуска оформлены?
- Нет.
- Звоните, - и кивок головой в сторону аппарата, висящего на стене почти у самого окна, напротив охранника, вооружённого зубочисткой.
Алиса переместилась к телефону, стала искать по листку, лежащему рядом, код Сашкиной фирмы. Как это обычно бывает, список шёл частично по этажам, частично – в произвольном порядке, и Алисе никак не удавалось нащупать взглядом нужный номер. Где-то совсем рядом играло невидимое радио, и это даже больше мешало процессу, чем стук сердца в собственные барабанные перепонки. Охранник встал, отодвинул стул, подошёл к телефону со своей стороны и молча ткнул пальцем в нужную строчку. Алиса вскинула взгляд:
- Спасибо… - и тут же опустила ресницы. Вот уж явно не для того она сегодня принаряжалась и красилась, чтоб двухметровое чудовище рассматривало её из-за стойки, так двусмысленно улыбаясь! Сердито упершись взглядом в бейдж с диагнозом «Баранов», Алиса набрала Сашкин номер.
- Алло! Александр Михайлович? Здравствуйте! Это из фирмы «Биар-сервис», Алиса и Елена. Мы с вами договаривались… Мы у вас тут, на проходной…
- Да-да, - усталым, совершенно бесцветным голосом отозвались из аппарата. – Трубочку охране передайте.
Надо отдать Сашке должное: актёрские способности у него на высоте! Алиса молча протянула белую трубку верзиле.
- Да. Хорошо. Сейчас выпишем.
Трубка легла на рычаг.
- Документы.
Алиса повесила сумочку на крючок, прибитый под краем столешницы, достала паспорт; Ленка вынула из нагрудного кармана свой.
- Чё-т эти козлы опять опаздывают, - цыкнув зубом, глубокомысленно заметил белобрысый охранник, глядя в окно. – Слышь, Ром?
- А ты иди, если тебе так надо, - не поднимая головы от журнала, отозвался тот. – Я смену сдам.
- Да не, ну чисто задолбали уже, просто. Ни хера вовремя не приходят.
Алиса скосила глаза в сторону Ленки – та косилась на неё. Ну да, они обе «параноят», как выразился бы Сашка, и сейчас хором думают о том, что между этими говорящими шкафами и Чёрными искрами существует самая непосредственная телепатическая связь.
Наконец на стойку были выложены два пропуска, и девушки, миновав вертушку, вошли в серебристую кабину бесшумного лифта. Двери мягко сомкнулись, лифт тронулся, и Алиса выдохнула:
- Ух! Прошли, наконец-то… Забавно, когда я в первый раз сюда забрела, тоже дежурил этот Баранов. Надеюсь, это не потому, что он клон или чего ещё похуже…
Ленка мелко помотала головой:
- Да нет… Я бы почувствовала опасность… Только он – если ты про этого, с носом – Ленка изобразила указательным пальцем горбатый крючок – он Воронов…
- Разве? – удивилась Алиса.
Ленка растерялась и тут же пошла на попятный:
- Ну… Ну, по-моему, там первая была «В»… Хотя я не уверена… Может, показалось… Напечатано очень мелко…
- Но дальше точно «а», - авторитетно возразила Алиса. – А в общем, ну его на хрен. Приехали.
Они вышли из лифта – напротив уже стоял, улыбаясь, блистательный лощёный Сашка.
- Ага, добрый день! Пожалуйста, проходите.
Алиса бодро сделала шаг своими надраенными полусапожками, а Ленка вдруг резко остановилась. Лицо её приняло такое выражение, что Саша с Алисой успели здорово испугаться до того, как та тихо и трагически выдала:
- Алиска-а… У тебя же сумочка была!
Паспорт со вложенным в него пропуском Алиса крепко и гордо сжимала в руках, а открытая сумочка, разумеется, осталась висеть на крючке с наружной стороны стойки.
- Ой, ё! – Алиса схватилась за голову. – Ой, блин!..
Она ударила по кнопке лифта, и тот немедленно открыл двери.
- Я сейчас! Там кошелёк… и плеер!
Она успела заметить в сужающейся щели, как Сашка рассеянно кивнул на эти слова. Вслушиваясь в мерное гудение кабины, она с улыбкой вспомнила, как однажды он сказал, смеясь, что родители выбрали ей самое подходящее имя:
- А с Алисами вечно что-нибудь случается. То за кроликом с часами ломанутся, то в космос рванут. За животными для московского зоопарка.
К счастью, первым, что Алиса увидела, когда створки разошлись в стороны на первом этаже, была её сумочка с глупо раззявленным ртом, одиноко висящая за турникетом.
Нда, точь-в-точь хозяйка. Это ж надо было умудриться!
У охраны как раз происходил пересменок: место за стойкой занимал бритый бровастый детина с обезьяньим ртом. Едва каблуки Алисы зацокали по полу, оба охранника – и новый, и уже знакомый ей, как по команде, подняли голову.
- Извините, я сумочку забыла!.. – с восторгом дауна сообщила Алиса. Бровастый, ничего не сказав, вновь уткнулся в журнал; Роман, напротив, с удовольствием задержал взгляд на Алисином личике:
- Бывает.
Перегнувшись через турникет, она подцепила сумочку – и тут весь мир поблёк, остановился и оглох, превратившись в чёрно-белое фото, потому что прямо под черепной коробкой Алисы раздался дрожащий, громкий, полный ужаса шёпот:
- Аксель! Господи… Они напали на Сашку! Скорее, умоляю! Пожалуйста… Аксель, я боюсь!!
Алиса рывком выпрямилась. Так, только не паниковать! Техника безопасности предписывает забыть обо всех приличиях и мчаться галопом по лестнице, но Ленка с Сашкой на пятом этаже, а Алиса, как назло, на этих идиотских шпильках!
- Ну, давай, удачной смены, - Роман, хлопнув сотрудника по плечу, как-то подозрительно быстро оказался за пределами стойки. Скакать у него на глазах вверх по лестнице, спотыкаясь о ступеньки, сверкая трусами из-под задравшейся юбки? Ну, не-ет!..
Алиса влетела в лифт и надавила кружок с цифрой пять. Вокруг него загорелся розовый обруч – но, пока лифт размышлял над полученным заданием, в кабину успел войти охранник. Загородив собой разом и выход, и щит с кнопками, он нажал «закрытие дверей» и замер, расставив ноги. Створки сошлись; лифт поехал вверх.
«Ленка, держись!! Я сейчас!..»
Если, конечно, этот лифт не окажется ловушкой. Нет, нет, нет, даже не смей думать! Это просто совпадение, просто ему захотелось прокатиться в лифте с красивой девушкой… Нет, он не имеет никакого отношения к искрам Тьмы!!
Сердце колотилось в груди безобразно быстро. Лениво загорались цифры над дверями: два… три… Они с охранником молча стояли на расстоянии вытянутой руки, и, как казалось Алисе, изо всех сил старались не смотреть друг на друга. Если сейчас он саданёт по кнопке «стоп» и сделает бросок вперёд, чтобы схватить её, она не успеет не то что трансформироваться – пискнуть прежде, чем он свернёт ей шею.
…Три… Четыре…
Она воткнула взгляд в белый прямоугольник бейджа. Права Ленка, что ли? Заглавная буква фамилии – действительно «В»… Нет, не права! Точнее, они правы и неправы обе: он не Воронов, а Варанов!
Дурацкая фамилия…
Господи, только бы успеть… Ленка, держись, держись, Ленка, или перевоплотись наконец и вступи уже в бой, в самом-то деле!
…Четыре… Пять…
Ну же! Давай! Открывайся! Быстрее!..
Розовый кружок, обрамлявший цифру пять, погас. Доли секунды – и сработает механизм, откроются двери…
Но, опередив его, в кабине мигнул и вырубился свет, и сквозь рухнувший сверху мрак до Алисы донёсся слабый, жалобный женский вскрик…


Продолжение следует.

Главы 1, 2 и 3 - здесь:
www.diary.ru/~Akselprime/p108304820.htm

@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество

---

Размышления

Мне вот говорят: вылазь из подполья, соскучились по тебе, хватит молчать по ту сторону экрана. А у меня в жизни всё как-то не совсем айс (вернее, совсем не айс), в связи с чем я агрессивен и на белковых бросаюсь. С другой стороны - а может, оставить все свои страхи, и выйти на радиосвязь с друзьями?
Правда же, в глубине души верю, что кому-то нужен, что кто-то помнит и думает обо мне. И, может быть, ждёт не весёлого поста с приколами, а поста про мою жизнь. Такую, какая она есть в данный момент, с печалями, с болью, с падением в глубины полного отчаяния и последующим подъёмом.
Да ведь и хорошего у меня в жизни происходит немало.
Эй, кто скучает по моим занудным постам? Если есть такие - отзовитесь.

@темы: Нарциссизм фуры

---

НАМ СНОВА ВЫПАЛ БОЙ: начало

Ну, когда-то же надо было на это решиться!
Я долго писал, а впоследствии не менее долго дразнил, что вот-вот начну вывешивать свой роман - и вот этот день настал.

Но прежде - информация, которую хотелось бы донести (или напомнить) с самого начала.
1. Роман далеко не является истинно православным по сути, это скорее мирское фэнтези. Но в нём очень много самых прямых отсылок к православию. Оно взято за систему координат, за точку отсчёта и за все возможные шкалы измерений. Предупреждаю об этом именно так, как предупреждают о "рейтингах". Не нравится - не открывай кат. А если открыл - не высказывайся в стиле "омг, что здесь вывесили!!!", ибо тебя предупреждали.
2. Ничего, оскорбляющего иные вероисповедания либо атеистический взгляд на мир, в романе нет.
3. Роман как акт творчества является прямым следствием просмотра "Beast wars"; один из героев сериала нашёл отражение в этом произведении.
4. Роман стилистически беспомощен.
5. Но имеет увлекательный сюжет и довольно легко читается.
6. Роман аллегоричен.
7. Можно читать и молча, хотя отзывы безусловно приветствуются. Благодаря дорогим ПЧ, кстати, был найден и исправлен серьёзный косяк в "Аринушке и ардаре". Но, оставляя отзыв, будьте добры держать в голове условия, изложенные в п. 1.
8. Система вывешивания будет та же: раз в два дня по две главы, 6-7 вордовских страниц текста.
9. Всего в романе 47 глав и эпилог.
10. Вывешивая новую главу, я в этот раз буду давать ссылки на все предыдущие.
11. По окончании эпического действа ПЧ, прошедшим со мною до конца, задам несколько интересующих меня вопросов.
12. Искренне надеюсь, что такие товарищи найдутся.

Сегодня вешаю сразу три главы.
Ну, с Богом. Поехали!

НАМ СНОВА ВЫПАЛ БОЙ
роман

Глава 1
Эпицентр


- Вы к кому?..
Да, Сашка оказался прав: тёплого приёма здесь ожидать явно не приходится.
- Вообще-то я к Потапову… Александру Михайловичу… ООО «Нева Стандарт ПМА»… Ну, то есть, он спустится... Можно, я его здесь подожду?
- Документы.
Вот так, даже не успела сказать жалостливую фразу, что, мол, на улице снег, дождь и всё такое.
Она вежливо кивнула и стала копаться в сумочке, ощущая почти на коже: ого, здесь определённо нехорошее место. Но не засел ли здесь кто-нибудь из тех, других, сможет сказать только Ленка. Но, вообще, конечно, обалдеть: предъявлять паспорт для того, чтобы с полным правом подпирать стенку в холле!
Она положила паспорт на стойку, охранник сгрёб его широкой ладонью. На бейдже, приколотом к чёрной форменной куртке, было крупно напечатано: «Роман» и мелко, неразборчиво – «Баранов». Она не без злорадства подумала, что для охранника это самая подходящая фамилия. Во всяком случае, для данного конкретного мордоворота. Его напарник – стриженный бобриком, с красными щеками и белыми ресницами (на бейдже значилось: «Иван»), заглянул мордовороту через плечо:
- Алиса? Прикольно, - и поковырял в ухе мизинцем.
- Да, Иван, вот представьте себе.
«Иван» прозвучало почти оскорбительно, и Алиса осталась ужасно довольна собой. Но ненадолго: почти сразу подумала, что запоминаться здесь ей ни к чему. А впрочем – этот Баранов всё равно аккуратно записал все данные в журнал своей волосатой лапой. Так что теперь тем – если они здесь обосновались – даже не придётся заморачиваться, чтоб отыскать её и уничтожить. Ведь куда проще искать, когда точно знаешь, что ищешь. Но в их с Сашкой случае всё было скорее наоборот.
Охранник протянул ей паспорт, небрежно махнув им вправо:
- Там есть кресла. Можете присесть.
- Спасибо.
Кресла в глубине холла не спасали от взгляда охраны; сжавшаяся Алиса вся была, как на блюдечке. И тоскливее всего в пустом стерильном зале зудел комар мысли, что у неё не чищены сапоги, а губка, как назло, осталась дома. Ноги спрятать было некуда, сконцентрироваться не получалось, и Алиса только надеялась, что время сожмётся каким-нибудь волшебным образом, и ей не придётся страдать слишком долго.
Но в одном Сашка прав почти наверняка: эпицентр не там, где на неё напали в прошлый раз, а как раз таки здесь, в девятиэтажке бизнес-центра. Здание магазина если и связано с ним, то только телепортационным туннелем. И не исключено, что оно хорошо «простреливается» энергией противника – так, что случайно оказавшаяся там Светлая искра мгновенно пеленгуется, и…
Ага, очень неожиданным вышло это «и», да и кончиться, если б не Сашка, могло совсем не весело. Ей всего-навсего понадобились весенние полусапожки, и она зашла в торговый центр, который оказался ближе всех к месту рождения этой мысли. В коридоре второго этажа произошло мощное, почти мгновенное изменение пространства: секции вокруг пошли волнами, лопнули, и из тусклого вонючего коридора прямо к ней побежал, качаясь на тонких стальных ножках, гигантский паук-сенокосец. Был ли он целиком металлическим, или нет, определить на взгляд не удалось. Впопыхах трансформировавшись, она еле успела увернуться от его атаки – резко выброшенной вперёд блестящей лапы с острым лезвием на конце. Это оказалось лишь началом: в следующий миг в воздухе свистнули разом четыре такие лапы, и увернуться ей удалось лишь от верхних. А обе нижние вонзились: в левую руку и в правое плечо. Она сперва даже не почувствовала боли – только с удивлением зафиксировала датчиками, как стало коротить мелкие провода чуть выше локтя.
Выхватить оружие уже не получится, отбиваться ногами – затея абсурдная, но попробовать придётся. Паук предпринял попытку приблизить туловище к её груди и, нырнув головой, вцепиться в лицо, но Алиса засветила ему кулаком в то место, где скрежещущая голова с железными челюстями присоединялась к толстой короткой шее. От этого движения воткнутое в её руку лезвие пошло легко пороть обшивку, а за ней и провода, с лёгким хрустом кроша вставшие на пути платы, и Алиса закричала. Дело принимало дурной оборот.
В тумане на границе искажения показался крупный тёмный силуэт, раздалось рычание. Она могла бы подумать, конечно, что это Сашка подоспел на помощь, но Сашкин рёв был ниже, раскатистее и глуше, а этот – уж больно громким и злым. Отпихивая паука, увидела: прямо к ним, дерущимся посреди пустого коридора, со всех ног мчится здоровенный динозавр. Оскаленная пасть с острыми клыками, подобранные к груди передние лапки и мощные, когтистые задние, сердито вытянутый хвост – мечта о том, что ящер, может быть, травояден, почила в бозе. Алиса охнула; с отчаянием выкрикнула:
- Сашка! На помощь! – хотя и так уже было ясно, что отбиваться придётся самой.
Жуткие острые зубы клацнули прямо перед самым лицом, в нос шибанул резкий запах. В мгновение ока перекусив впившиеся в металл тонкие лапки, динозавр отшвырнул паука и, повалив Алису на пол, прыгнул сверху. Правой рукой, менее пострадавшей, она саданула ему в челюсть, но ящер лишь мотнул головой и, громко зарычав, вонзил зубы ей в плечо. Отлетевший к стене паук подпрыгнул, кувыркнулся в воздухе и сиганул динозавру на спину. Перед лицом Алисы вновь замелькали тонкие ножи; несколько секунд – и оба напавших на неё чудовища, сцепившись, покатились по полу.
Подняться и бежать, немедленно, сейчас же – но подняться она не может: по её бедру протоптались мощными когтями задних лап…
Вот тогда-то и раздался грозный, низкий рык, и из плывущих вверх ногами лоскутков привычного измерения, переваливаясь, выбежал гигантский бурый медведь.
- Держись, сестрёнка! – сказал знакомый Сашкин тенорок. Она бы ответила – но тут острое лезвие, мелькнувшее слишком близко, задело её шлем, срезав нижнюю антенну, и Алиса потеряла сознание, напоследок зайдясь в отчаянном крике.
…Как утверждал Сашка, он даже не успел применить силу: фортуна очень вовремя повернулась задницей к пауку, и динозавр, поудобнее перехватив свою жертву зубами, кинулся наутёк к другому краю искажения, оставив Сашке лишь сомнительное удовольствие любоваться своим мерзким полосатым хвостом. Преследовать его Сашка не стал: важнее было оказать помощь пострадавшей Алисе. Впрочем, оказалось, что отделалась она куда легче, чем могла бы: зубы и когти доисторического чудища оставили только вмятины и микро-разрывы на белом металле плеча и ноги. Судя по всему, разозленный паук свалился на ящера очень вовремя.
Да… Если бы Сашка заранее узнал, что сегодня она будет сидеть на коричневой коже дорогого кресла, мысленно поджав под себя запачканные сапоги, в холле, может статься, эпицентра, он разорвал бы её прямо так, голыми руками, даже не превращаясь.
И всё же... Пока Алиса даже не могла сказать наверняка, с кем тогда пришлось сражаться: с очередными клонами, начинёнными плевком чёрной энергии, или уже с кем-то из тех, кто способен их создавать. А если да, и если они совершенно случайно подобрались слишком близко к логову врага, то…
Бесшумно раскрылись створки большого лифта, и оттуда выскочил парень – курносый, с узкими губами, с чёрточками светлых бровей, одетый с тем лоском, который могут позволить себе только состоятельные люди. Впрочем, большее внимание обращали на себя вовсе не эксклюзивные туфли и галстук, а чрезвычайно богатая мимика и живой взгляд быстрых глаз.
Девушка спрыгнула с кресла; узнав её, парень оторопел:
- Алиса?!
- Привет! Нет, честно, Сашка, я просто гуляла, проходила мимо и всё такое. Честное, честное, честное слово!
Сашка негромко пыхтел: сердился.
- А ну марш в машину, живо. Ишь, чего выдумала…
Путь до приземистого чёрного джипа, больше похожего на крупный хэтчбэк, они проделали в шпионском молчании.
- Ну? – спросил Сашка, как только дверцы были захлопнуты, и мир приобрёл запах просторного салона дорогой автомашины.
- В смысле? – не поняла Алиса.
- Убил бы, вот честное слово! Ну хорошо, ну ладно, раз ты всё равно уже туда сунулась – ну?!
Алиса пожала плечами:
- Марсель, я не уверена. По-моему, ты был прав! Но чтоб узнать наверняка, надо…
- …Ленку туда запустить? Понятно…
Сашка повернул ключ зажигания, и джип, как будто отвечая на его слова, мягко вздрогнул всем корпусом.



Глава 2
Пурпурная искра



Откуда взялась уверенность, что где-то там, за хмурыми елями, лежит он? Уткнувшись в землю, навсегда застыв, и снег заносит его рваные, обгорелые рёбра? Там, если от линии электропередач взять правее, пересечь замёрзшую низину с редким, чахлым березняком и, продравшись сквозь хлёсткие, острые от мороза кусты, пройти в глубь леса ещё около полутора или двух километров… Дима не мог объяснить, откуда пришло это изматывающее, сосущее чувство.
Тишину морозного леса нарушал лишь лёгкий треск проводов ЛЭП, черными дугами разрезавших пейзаж. Лыжня поворачивала на вырубку, под головокружительно высокие ели с искрящимися шапками на тёмных лапах. Дима легонько ударил лыжной палкой по бугорку у дороги: снег бесшумными комочками осыпался вниз, и весело замахала зелёными ручонками крохотная ёлочка.
Пройти до конца?.. Придётся снимать лыжи, лезть в бурелом… Ну и пусть! Ведь никто, кроме взъерошенных, недовольных холодами ворон и галок никогда об этом не узнает! Пройти до конца – ведь только тогда можно будет вздохнуть свободно, убедившись, что все мысли, истязавшие его на протяжении последних месяцев – бред.
«Но ты же веришь, что это не так. Ты веришь: я там, за этими елями, и я тебе не лгу… Вернее сказать, там, за этими елями – ты. Потому что я – твоя волшебная сущность. Скоро мы увидимся. Только не пугайся. Может быть, это не слишком приятно. Но это необходимо.»
- Замолчи! – палка вонзилась в утоптанный снег, коротко мяукнула. Дима сделал шаг, другой, размашисто заскользил навстречу широкой лысой полосе со стрекочущими проводами.
«Иди, не бойся. Я подскажу дорогу… Я чувствую тебя. Ты совсем близко.»
Дима промолчал. Мысль, что сумасшедшие не осознают своего безумия, его уже не утешала. Да, он прекрасно осознавал… Он не слышал этот голос – в общепринятом смысле слова – но он ощущал его в себе, внутри. Как такое могло получиться? Сколько помнил себя, всегда относился к здоровью серьёзно. Даже слишком серьёзно, как не раз шутил отец… Мол, настоящий образец комсомольца, и жить бы тебе, Димка, где-нибудь в середине ХХ века – самое то!
Дима порой и сам думал о том, что опоздал родиться. Но, вспоминая лихолетье 90-х, понимал: да нет, он не сумел бы выстоять, когда рушилось всё, чем он дышал бы и жил. В какую эпоху забросило Провидение, в той и есть твоё место. Видимо, это неслучайно.
Пока ровесники резались в компьютерные игры, пили пиво, прыгали на дискотеках, Димка налегал на английский и немецкий, бегал в парке по утрам и крутил «солнышко» на перекладине. Позже – подрабатывал медбратом, с упоением учился; ездил на стажировку в Штаты, работал над кандидатской… Всё это доставляло ему истинное наслаждение, и Дима недоумевал, почему многие из тех, кто случайно попадался на жизненном пути, сперва посмеивались над ним, а позже – жалели. Разве здоровье, спорт, культура, учёба, влюблённость в свою профессию – признаки ущербности?
Зато эти молчаливые деревья, искрящиеся сугробы, зовущая извилистая тропа никогда не посмеются над его идеалами. Им-то хорошо известно, в чём истинная красота и правда жизни…
Другое дело – до недавнего времени всё было доступно логике со здравым смыслом, всё было объяснимо и чётко – пока Диму не начали преследовать странные, отрывочные мысли, ощущения, а порой даже – сны. Он никогда не верил ни во что, кроме человеческого разума, - как и отец, был рьяным материалистом. Но в конце концов логика сложила оружие. И пришлось признать: да, он видит непонятные сны, он ощущает мир совсем не так, как хотелось бы, и даже внутри собственного разума слышит чужой, посторонний голос.
Диме было страшно признаваться в этом самому себе. Но голос, вселившийся в его мозг, мягко, ласково убеждал: поверни, поверни наконец не налево, куда уводит утоптанная тропка, куда, простреливая сугробы, тянутся нитки лыжни с истыканными бортами, а направо, в замёрзшее болото, в частокол кустов, в сомкнутый плотной стеной угрюмый ельник…
Он не слушался. Раз за разом: по декабрьскому первопутку, по новогодней вертлявой лыжне, по укатанной февральской тропе – упрямо сворачивал налево, чтобы, сделав круг, вернуться к застывшей под низким зимним небом деревеньке, куда приезжал к бабушке. Вернуться к бреханью собак, скрипу снега под ногами, столбам дыма из печных труб. Но сейчас, когда небо, стряхнув с себя обёрточную бумагу облаков, разлилось во всю ширь, и острые лучи солнца стали подтачивать сугробы на крышах, он с болью осознал: ещё несколько недель – и всё кончено, до следующей зимы через широкую топь будет не перебраться. А если голос внутри не уймётся, до следующей зимы Диме не дожить: он попросту сойдёт с ума.
Может быть, уже завтра на этот лес обрушится снегопад, и его след исчезнет. И никто не узнает, ни одна живая душа – что сегодня он послушался своего иррационального проводника.
На авось и везение Дима не надеялся: ломал ветки, отряхивал от снега маленькие деревца. Как будто боялся, что, обернись назад, уже не обнаружит натужной, корявой лыжни по нехоженым кочкам.
Болото вскоре осталось позади. Он снял лыжи; жёсткие крепления щёлкнули двумя оглушительными осечками. С треском проломившись через густой кустарник, погрузился в вечные сумерки чащи.
- Ну? Далеко ещё? – сам не зная, почему, задал этот вопрос вслух, шёпотом.
«Ты всё правильно делаешь. Иди вперёд. Иди дальше.»
Дима собирался засечь время – чтобы, прикинув приблизительно скорость, рассчитать расстояние – но взглянуть на часы позабыл. Когда вспомнил, уже основательно углубился в чащобу. Стали попадаться упавшие ели, коряги, крупные ветки; приходилось делать крюки, чтобы обогнуть их. Солнце еле пробивалось сквозь верхушки лесных великанов, но всё же день был ясным, ориентироваться получалось относительно легко.
Чувство времени совершенно потерялось; Диме стало казаться, что он шагает часа два или три подряд, не меньше - хотя солнце по-прежнему висело довольно высоко. Он устал и вспотел, тяжёлые лыжи давили плечо. Наконец впереди забрезжил мягкий свет: очевидно, там была вырубка или поляна. Дима убеждал себя, что волноваться ни к чему, глупо и нелепо, но сердце всё равно стучало так, что плотная зимняя куртка вздрагивала на груди. Голос внутри молчал. Дмитрий воткнул лыжи и палки в снег и двинулся на свет. Взялся за лапу невысокой ёлки, бережно отодвинул – и дёрнулся, упустил. Лапа упруго закачалась, едва не мазнув его по лицу смёрзшимися острыми иголками.
Теперь надо ухватить её и отвести в сторону вновь. Не испугаться.
Потому что всё оказалось правдой.
- Это – ты?
«Это я. Точнее сказать – это ты.»
Дима медленно отвёл душистую, колючую лапу, и несколько секунд стоял неподвижно – лишь облачка пара вырывались из носа и рта, намного чаще, чем нужно. Голос привёл его к небольшой поляне, надёжно упрятанной в самой гуще леса. Там, уткнувшись в сугроб, задрав над землёй ржавый искривлённый хвост, лежал самолёт. Именно тот, который ожидал увидеть Дмитрий: истребитель Второй Мировой, бессильно обнимающий землю рёбрами погнутых крыльев, с безжизненно накренённым рулём направления, с обвисшими рулями высоты. Он выглядел куда лучше, чем ожидал Дима - ещё угадывалась кое-где защитная, зелёная с коричневым, окраска, и из оббитых дождями белых цифр на фюзеляже, как из мозаики, даже складывался номер: 54.
Но стоять и любоваться издалека, раз он всё-таки пришёл… Дима шагнул в сугроб, стал выбираться на поляну. Подойдя вплотную к самолёту, решил обогнуть его и заглянуть в кабину, но оступился и опёрся ладонью о ледяное ржавое крыло.
В тот же миг прямо из-под его варежки в небо выстрелил луч густого пурпурного цвета, и строгие ели вдруг начали корчиться, изгибаться и плясать, как пляшет отражение в кривом зеркале при малейшем движении тела. Дима вскрикнул, отдёрнул руку и упал, сел прямо на землю. С ужасом понял: на землю! На сухую бурую хвою, кишащую муравьями, пахнущую кислицей и боровиками. Самолёт вздрогнул, заскрипел и вздыбился над ним. Распрямились погнутые листы обшивки, затянулись раны, пробоины и трещины, крепко и упруго выпрямились рули, и от носа к хвосту, обдав Диму горячей волной воздуха, легла свежая краска. Сверкнули стёкла кабины, тусклой саблей скользнула по небу стальная лопасть, на крыльях запылали красные звёзды. Самолёт выровнялся и замер, гордо подняв к солнцу белый обтекатель винта.
- О, Господи… - прошептал Дима, неуклюже сгребая варежкой палую хвою.
Фонарь кабины, скрипнув, медленно отошёл в сторону.
«Садись. Ничего не бойся. Садись!»
- Я умер, да? – обречённо прошептал Дима. – Меня убили?
«Садись…»
Дима глубоко вздохнул и поднялся с земли.
- Ну… От винта!
Забравшись на крыло, он в одно движение запрыгнул в кабину – так, словно делал это всю жизнь. То, что оказалось перед глазами – панель с приборами, штурвал, кусок неба – всё это он видел уже не раз. Именно эта картинка раз за разом снилась ему в числе прочих в последние месяцы.
Что первое? Убрать стояночный тормоз… А теперь? Зажигание… Руки от жара стали скользкими; Дима лихорадочно стянул варежки и мокрыми непослушными пальцами ухватился за ручку зажигания. Нет, он не умел летать, и совершенно не представлял, что и в какой последовательности нужно делать – он просто исполнял команды, звучащие в голове, нисколько не заботясь о последствиях, ничуть не сопротивляясь. Кровь так шумела в ушах, что он не сразу заметил, как захлопнулся над головой фонарь кабины. Перед взглядом бежала по циферблату бойкая секундная стрелка, и вид этих часов – таких привычных, таких земных – успокаивал, вселял неколебимую уверенность: всё, абсолютно всё идёт, как надо. Всё удастся. И всё будет хорошо.
Теперь – отвести рукой выключатель подачи топлива…
- Молодец, Дима, спасибо тебе! - это прозвучало уже извне, обняло, как обнимает терпкая волна незнакомого запаха. – Теперь ты открыл свою волшебную сущность. Теперь мы с тобой – одно. Отныне ты – Иеракс. Запомни это. И – взлетай!
Дима увидел, как внезапно сквозь его руку стала просвечивать приборная доска, а через ногу, обутую в лыжный ботинок, проступила педаль с надписью «Depress to release parking brake». Привычное физическое тело таяло, растворялось в воздухе. И, хотя он по-прежнему ощущал себя тем, кем был все 26 лет до этого момента, к этому самосознанию прибавилось иное, которое невозможно было объяснить словами. Он, именно он и никто другой, мог теперь взлететь с этой поляны и пройти над лесом, заложив крутой вираж.
Отныне он – Иеракс. Зачем, кому это нужно, пока нет ответа. Но ясно одно: ему открылась дорога в небо, и он точно знает, что следует делать с этой дорогой!
Пространство раздалось вширь; чихнув, завёлся мотор – и зелёный самолёт без пилота, разбежавшись, прыгнул в небо.


Глава 3
Летопись Силы


Она не ждала особенных комплиментов в свой адрес. Слава не раз говорил, что импульсивность и желание покомандовать не доведут её до добра. И скорее всего теперь отругает, что она всё-таки сунулась в бизнес-центр.
Алиса выдохнула и надавила кнопку звонка. Что ж, самое главное – убедить Славу, что для успеха общего дела просто необходимо, чтобы внутрь здания тем или иным способом просочилась Леночка. А уж она разберётся наверняка. Ей хватит нескольких минут, а несколько минут – это совершенно безопасно. Алиса убедилась на личном опыте.
- Слава, это я, Алиса!
Дверь открылась; хозяин, как обычно, выглянул и улыбнулся из своей русой бороды:
- А-а! Заходи.
Слава – Святослав – даже в привычной, земной ипостаси напоминал ожившую иллюстрацию к русским сказкам. Статный, широкоплечий, с ясными синими глазами, с русыми волосами и русой бородой – самый настоящий добрый молодец! К тому же, Слава был наделён редкой красотой – как физической, так и душевной. Всегда был спокоен и рассудителен; много читал, большое внимание уделяя духовной литературе. Ко всему, связанному с православной верой, относился строго и трепетно – такая набожность поначалу смущала Алису, но постепенно она привыкла к этой особенности боевого товарища. Тем более что товарищ (если называть вещи своими именами) являлся бесспорным лидером их волшебного отряда. Сашка частенько так и говорил на собраниях: «Товарищ воевода!»
Волшебной сущностью Славы был древнерусский богатырь; в перевоплощении его звали Вольга. Очевидно, в честь того самого Вольги, что разговаривал когда-то с пахарем Микулой Селяниновичем. Но наверняка, разумеется, никто не мог сказать – равно как и объяснить, например, почему белого робота, сущность Алисы, зовут человеческим именем Аксель. Впрочем, все они – Слава, Сашка, Ленка, Володька и она сама – давно уже перестали задавать кому бы то ни было в высшей степени идиотский вопрос «почему».
- Слав, а как это Сашка ничего не чувствует, если он в принципе постоянно сидит… в эпицентре?
- Ты слишком много хочешь. У нас у всех разные способности. Зато Сашка всегда слышит наши крики о помощи… Ты вот что, ты мне лучше расскажи, почему вы решили вдруг, что это были не клоны?
Было довольно раннее утро; с высоты двенадцатого этажа казалось, что солнце стоит высоко, и давно уже окрашивает кружевную занавеску на окне кухни в золотистый цвет. Алиса села за квадратный столик, какое-то время молча смотрела на икону в углу, потом взяла печенье. У Славы на столе всегда стояло печенье «Мария» в ажурной серебряной вазочке, и Алиса, когда приходила одна, непременно тащила в рот твёрдые гладкие диски с фигурной каёмкой.
- Ты кофе будешь или чай?
- Цай, - с набитым ртом отозвалась Алиса. Прожевав, ответила на предыдущий вопрос:
- Клоны между собой никогда не дерутся. А эти хотели меня поделить, однозначно! И, потом… от клонов не бывает запаха. А эти воняли…
- Чем? – не оборачиваясь от плиты, где в джезве закипал кофе, спросил Слава.
- Ну… Гадостью какой-то. Как в зоопарке.
- Да… Могли быть и сущности, - задумчиво сказал Святослав. – А это – именно сейчас – мне не очень-то нравится.
- Почему?
- Сейчас позавтракаем – в смысле, попьём – и я тебе кое-что покажу.
Большая комната в квартире Святослава тоже выходила окнами на северо-восток, и по вечерам, когда они собирались здесь всей командой, в ней царил мягкий душистый сумрак. Пахло книгами и свечами; иногда над этими запахами главенствовал аромат ладана или, как сейчас, вплывающая из кухни дразнящая струя от молотого кофе.
Шторы, как всегда, были задёрнуты, и сквозь тюлевую занавеску, прикрывающую щель посередине, просачивались лучи утреннего солнца. Святослав подошёл к круглому столу в центре комнаты, постоял несколько секунд и провел над ним ладонью. Льняная скатерть, покрывавшая столешницу, растворилась, и из глубины стола поднялся тёмный диск, на котором, словно нанесённые рукой искусного резчика, виднелись углублённые линии: семь сегментов, и в каждом – свой знак. Алиса много раз наблюдала эту процедуру, все символы и их расположение давно были ей знакомы. Но всё равно – каждый раз, когда Слава проводил ладонью над волшебным столом, её охватывало чувство причастности к великой тайне бытия. Чувство, что она как никто другой ответственна за будущее тех людей, что каждый день просыпаются в своих постелях, готовят завтрак, спешат на работу, любят, мечтают, творят, растят детей и все вместе создают ту эпоху, в которой, как им кажется, им выпало жить. Возможно, Слава ощущал что-то похожее: когда из столешницы неспешно выплывал тёмный диск, лицо его становилось особенно серьёзным, и между бровей проступала тонкая вертикальная морщинка. Его знаком на этом круге была стрела; по соседству располагался символ Аксель – искусно вырезанная гладкая капля. Секцию рядом с ней занимала свеча, дальше шли сердце, заострённое на конце перо, пятиконечная звезда и меч. Когда диск останавливался с лёгким щелчком, символы один за другим начинали светиться изнутри – каждый своим, неповторимым цветом. Стрела вспыхивала ровным золотым, капля переливчато мерцала серебряным; рядом с ней тусклым красным отблеском с трудом проступала свеча. Сердце ярко сияло зелёным, перо – пульсирующим голубоватым светом. Меч приглушённо мерцал глубоким тёмно-синим, и только пятиконечная звезда раз за разом оставалась безжизненными бороздами на лакированной поверхности стола.
Алиса хорошо помнила, как пришла в эту комнату впервые, и впервые увидела Летопись Силы, как называл этот круг Святослав. Тогда на диске светились только два символа – золотая стрела и голубое перо, а её знак, серебристая капля, еле заметно поблёскивал слабым, новорожденным светляком. Остальные четыре символа были погружены во тьму прорезанных в дереве линий.
- Видишь, - сказал тогда Святослав, - ты открыла свою волшебную сущность. Твой статус изменён, Серебряная искра, которой ты обладаешь, пробудилась. Но ты ещё не вступила в бой, а значит, канал Силы ещё закрыт. Поэтому твой знак пока еле светится.
- То есть… Всё не просто так? В смысле… это обязательно – вступать в бой?..
- Рано или поздно это происходит. Не надо бояться. Бог никому не даёт испытания выше сил. Раз ты оказалась вместилищем Серебряной искры – значит, сможешь и сражаться. Точнее сказать – там, наверху, уверены в том, что сможешь.
- Но я… Я вообще и драться-то не умею… Никогда ничем таким не занималась…
Слава улыбнулся:
- Видишь это? – и показал рукой на ярко светящееся перо напротив своей золотой стрелы. – Это Демар, голубой грифон. Опасная и сильная сущность. И ты прекрасно его знаешь. Это Володя Крылов…
- Володька?!. Ты шутишь?!.
- Ну, вот ещё. Когда встретитесь, ты увидишь его искру сама. Теперь, когда…
- Постой. Господи… То есть ты хочешь сказать, что мой парень на самом деле – грифон?!
- Ты сама «на самом деле» робот. Забыла?
- Ох ты, блин… Да.
- Ничего, не волнуйся. Привыкнешь. Поначалу и меня так же колбасило. Кстати, Демар сражается уже давно… Он первым из нас открыл в себе силу, и первым вступил в бой.
- А всего нас…
- Всего нас семеро. Наших врагов – восемь… Когда-нибудь мы соберёмся все вместе и дадим решающий бой. А пока наша задача – отражать локальные атаки. Ну, и не пострадать при этом, разумеется.
Алиса помолчала.
- Слав… А откуда ты всё это знаешь?
- Это помнит моя искра. И это, и многое другое… Мы обязаны сражаться. Ставка слишком высока. Мы не имеем права проиграть эту битву.
«Мы не имеем права проиграть!» - само собой выстукивало сердце всякий раз, когда Алиса пристально глядела на Летопись Силы, распростёртую на волшебном столе.
Понемногу картина менялась: буквально через неделю залились тёмно-синим линии меча, ещё через три замерцало и тут же яростно вспыхнуло зелёное сердце, а ещё через месяц еле видно затлела красная свеча. Красную искру углядела внутри земной ипостаси именно Алиса – и точно так же, как когда-то Святослав, смело шагнула к незнакомому человеку:
- Девушка… Вы ведь видите то же самое, что и я, верно?
Тот, кто пробудил в себе искру, без труда заметит такую же в теле другого человека. Но Ленка тогда очень испугалась, сделала шаг в сторону, запнулась:
- Вы… вы… обознались…
И пришлось сказать всё, как есть:
- Внутри вас Красная искра. А внутри меня – Серебряная. И вы её видите.
Ленка беззвучно шевельнула губами:
- Да… - и тут же расплакалась на морозе, стирая слёзы дрожащими тонкими пальчиками с обстриженными под корень ногтями.
И потом уже сама Алиса, смеясь, убеждала новую знакомую, что всё, происходящее с ней, происходит на самом деле, и она вовсе не сошла с ума.
Сашка – бурый медведь Марсель – пришёл сам, появившись в самый критический момент, когда Вольга в одиночку сражался с огромной трёххвостой змеёй. Тёмно-синяя искра лишь глухо мерцала на Летописи, не вступая в бой, и найти её пока не удавалось. А седьмой воин их маленького отряда до сих пор не собирался даже обнаруживать свою сущность.
- Видишь ли, в чём дело, - вполголоса начал Слава, пока диск совершал поступательное движение, - Я обеспокоен столь долгим инертным состоянием нашего тёмно-синего товарища.
- Почему?
- Тёмно-синяя искра – это искра Воина. Не может быть, чтобы он до сих пор не использовал свою силу. Но вполне может, что он попал под влияние наших врагов, и собирается не активировать, а погасить в себе светлую искру…
- Перейти на сторону врага? – спросила Алиса.
- Вот почему я хочу знать подробнее про ту схватку, когда…
Он не договорил. Оба ахнули и непроизвольно пригнулись к столу: вслед за привычно загоревшимися друг за другом символами в тёмном секторе вдруг неуверенно трепыхнулось язычком и спустя мгновение разлилось мягкой полутенью пурпурное свечение. Маленькая яркая точка пробежала по углублениям последнего, седьмого, знака, и на глазах у Вольги и Аксель из темноты выступила пятиконечная звезда.
- А-а! – вдохнула Алиса. – Она открылась! Ура!..
- Вот это сюрприз!
- Ты разве не это хотел показать?
- Вовсе нет… Для меня самого большущая новость…
Он замолчал, потрогал бороду:
- Знаешь, пожалуй, теперь всё то уже неважно. Думаю, я зря волновался.
- А что, всё-таки?..
Святослав поднёс ладонь к линиям меча, и пальцы его окрасились мертвенно-синим цветом.
- С этой недели он светится сильнее. Но его хозяин или хозяйка до сих пор не вступили в бой. И я никак не могу понять, в чём дело.
- Нда… Но зато у нас теперь есть Пурпурная искра!..
- Только её ещё надо найти.
- А кто она?
- Пурпурная – это искра Хранителя. Благородная сущность, хотя может быть упрямой и недоверчивой.
- Ну что ж… - вздохнула Алиса. – Будем искать.
И оба они вновь с радостью и тревогой взглянули на робкую звезду, напоминающую о чём-то светлом и детском – ёлке, блестящих шарах, метели за заклеенным окном, бое курантов на Спасской башне… И ещё – о вечном огне на могиле Неизвестного Солдата.


Продолжение следует.

@темы: Проза, "Нам снова выпал бой", Творчество

---

НОВАЯ КРОВАТЬ: как это было.

Эпос, посвящённый ремонту и перестановке в штабе!
Я обещал об этом рассказать. Но, понятное дело, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поэтому я пришёл к вам не только с фотоотчётом, но даже с начерченным планом комнат.
Те, кто хоть раз был у меня в 2008-2009 гг. и помнит приблизительную расстановку мебели, попав в обновлённое пространство, удивляются. Потому что я поменял местами всё, что мог поменять, поставил мебель так, как она не стояла никогда с момента заселения в этот дом и трансформировал пространство именно так, как того хотелось мне.
В процессе моего ударно проведённого отпуска выяснились любопытные психологические моменты. Например, я обнаружил, что в каждой комнате квартиры в обязательном порядке существовало какое-то функциональное место, до которого крайне сложно, а то и вовсе невозможно было добраться. То есть мебель расставлялась таким образом, чтобы где-то что-то непременно стояло неудобно. В частности, в маминой (а позже моей) комнате таким местом был ящик трюмо, который невозможно было открыть при разложенном диване. А поскольку на диване спал я, он всегда был разложен.
В целом такая деталь ярко свидетельствует о "псевдо-интеллигентской психологии". Когда человеку придвигают стул, а он садится на самый краешек. Поскольку, видите ли, рассесться на весь стул - это ужасно неинтеллигентно! Но я и не подозревал, что губительная привычка искусственно ущемлять себя может сказаться даже на расстановке мебели.

Ну что ж, самое время перейти от слов, так сказать, к наглядным пособиям. План двух комнат "до" и "после":

курить вдумчиво

Как видно из плана, я "растащил" свою универсальную комнату на две, превратив одну в спальню, а другую, судя по содержимому, в детскую.

Главным событием "ремонтного порядка" стала, конечно же, переклейка обоев в бывшей маминой и будущей детской комнате, и славный переезд кукольного городка. Вот как это было:













А главным событием в нарождающейся спальне стала глобальная перестановка мебели. Я прожил в этой комнате два года, регулярно убирая - но кто бы сомневался, что перепланировка будет похожа на погром!
Погром в горизонтали:


Погром в вертикали:


Больше всего меня пёрло именно то, что работал я быстро, и внешний вид комнат менялся с калейдоскопической быстротой. И буквально через два дня уже пришла пора делать очередные снимки:


А под столом греется в солнечном луче Луна. ))

Ждём кровать:


Кровать приехала! Вид справа:

Вид слева:


Ну, теперь, я думаю, во много раз яснее стало, почему я забросил творчество, общение с друзьями и всё остальное. Ибо после работы одна большая радость: прийти и лечь отдыхать! )))
К слову сказать, ковёр и торшер изначально не планировались, так как я был уверен, что они давным-давно не функциональны. Однако же всё оказалось куда лучше, чем я ожидал. Теперь планирую купить большой ковёр в детскую, чтобы можно было как следует повозиться на полу.
Телетрон думаю со временем перетащить в кабинет, ибо в спальне ему однозначно не место. Сейчас же в редкие часы, когда слезаю с кровати главным образом занимаюсь глобальной уборкой кабинета. Так что ещё десять тысяч вёдер мусора - и штаб моей мечты в основе своей будет готов.
Ведь главное и первое - очень-очень захотеть.

И ещё раз - огромное спасибо всем, кто мне помог осуществить свою мечту!!!

@музыка: Николай Басков "Твой день"

@настроение: "Гоп, гоп, гоп! Ой, люли, люли, люли, гоп, гоп, гоп!.."

@темы: Нарциссизм фуры, Как правильно спасать Вселенную

---

Ода жабе

Кто бы мог подумать, до чего я могу докатиться!

Предыстория.
Где-то не то в конце июня, не то в начале июля прошлого года фирма, где я ударно тружусь, выезжала на шашлыки. И, как всегда, организаторы переборщили с выпивкой. Было закуплено столько пива, что даже бывалые шашлыкеры удивились. Понятное дело, когда раздалась команда: "Собираемся! Через полчаса автобус!", народ массово двинул грабить склады пива. Уносили кто сколько мог, в буквальном смысле слова ящиками и упаковками. Мой друг, например, набил целый рюкзак. Ну, и я, поддавшись стадному чувству, утащил одну банку. Так сказать, на память, вместо сувенира, поскольку пиво в последний раз я пил в мае 2006 года, и кое-кто из моих любимых ПЧ даже помнит, как это было (и что было потом, о да).
Но не суть. Суть - что с начала июля прошлого года в моём холодильнике нарисовалась жестяная банка пива "Невское".

А не так давно ( Смерч Рыжий свидетель, ибо эта обалденная сцена происходила при нём; вдаваться в подробности мне не очень-то хочется) - я получил в подарок от родственников вяленую рыбу (в количестве 1 штука). Надо сказать, что и с родственниками, и с вяленой рыбой у меня по жизни отношения складывались как-то... вяло, извиняюсь за каламбур, а потому рыба, завёрнутая в целлофановый пакет с надписью "батон нарезной", мирно упокоилась в холодильнике.

И совсем уж на днях приспичило мне тот холодильник разморозить. И в процессе осмотра содержимого выяснилось, что срок годности вышеупомянутого пива истёк в аккурат три дня тому назад.

О жаба!.. Ясен твой взор, тверда рука, неумолима поступь!

И вот вам закономерный итог: Прайм, коротающий вечер за стаканом пива и вяленой воблой. К сознанию, правда, пытался пробиться какой-то там Майн Рид, но вобла всё же пабидила.

Ну, а поскольку я жив, сыт и весел, то на этот раз жаба сослужила мне вполне достойную службу.

@темы: БытоВошки, Нарциссизм фуры, Приколы, Работа

---

Щас кааак пожалуюсь!

Говорят, я исчез с дайрей. Правильно говорят.
Хотят знать, что творится у меня в жизни и чем забита моя голова. Неправильно хотят.
Потому что дождались! Я вам сейчас нажалуюсь, чем в свободное от сражений время забита моя голова!
Ибо сил больше нет, злости не осталось, а поделиться хочется.

Я пал жертвой технического прогресса. То есть раньше как было? Думаю, многие помнят эти чудесные эмоции. Сидишь ты, жуёшь, к примеру, булку с сыром, попиваешь чаёк, слушаешь радио (на свою голову). И тут по радио запускают ПЕСНЮ. Да, именно ту, которую ты обожаешь, которой у тебя нет и которую ты очень-очень-очень хочешь записать. Предусмотрительные товарищи в этот миг отбрасывали чашку и бутерброд, падали со стула и стремглав летели к магнитофону, куда уже была заряжена чистая кассета. Не особо предусмотрительные начинали с воплями метаться по квартире, разыскивая эту кассету, либо подпрыгивали, перематывая её на пустое место. В общем, весёлое было время.
А теперь как? Сидишь, попиваешь чаёк, и в этот миг по радио пускают ПЕСНЮ, которую ты... и далее по тексту. Ты спокойно дожёвываешь свой бутерброд, и максимум, который требуется - запомнить из песни хотя бы одну строчку, а то и словосочетание. Дальше - неспешная прогулка к Телетрону, поисковик, две минуты - и вот уже вожделенная песня, вальяжно шевеля плавниками аранжировки, плавает в твоём музыкальном садке.
Красота!
Но рано или поздно должен был случиться капитальный облом. И он случился. Вот, собственно, этим и занята моя железная голова.

История тянется уже давно - пару месяцев назад (когда я ещё работал над "Аринушкой и ардаром") я услышал на Дорожном радио песню, которая мне понравилась. Поискал в сети - не нашёл. Ладно, подумал, не очень-то и хотелось. Потом услышал снова, понял, что нравится, поискал с пристрастием и с переподвывертами - не нашёл. Ладно, подумал я, подождём. Подождал. Песня, которую я искал параллельно с ней, в конце концов нашлась - пусть только демка, только 1:19, но я по крайней мере знаю и название, и исполнителя, и с восторгом слушаю найденную половинку. А той самой - ну нет, и всё!
Какое-то время я просто наслаждался, время от времени слыша её в эфире - где, к слову, никогда не сообщается, что именно играет. Я успел выучить слова чуть ли не наизусть, но Интернет по-прежнему оставался глух ко всем моим запросам.
В итоге сегодня я озверел и полез на стену. Когда запустили песню, я схватил свой плеер и попытался её записать - понятное дело, плеер сглючил, не нажался-не отжался, и записать не получилось. Тогда я с гадкой ухмылкой отправился во всемирную сеть, чтобы определить, какая песня играла в эфире конкретного радио в конкретный промежуток времени. Задал интервал: 22:20 - 22:45. В ответ получил все песни, которые действительно играли в этот период на Дорожном радио... все, кроме этой! Радио-робот сделал вид, что предыдущая песня играла в эфире с 22:30 до 22:37.
Всё, я зол и вонюч!!!

На помощь я не рассчитываю, это просто вопль души. И я ставлю в нём логическую точку.

кусок текста

1.
Как мне прожить без тебя, моя женщина?
Взгляд твой ловлю среди тысячи, тысячи глаз.
Может, придумал я всё, и это бессмысленно?
.....всё решено там, на небе, за нас.

Припев:
Тебя я повсюду встречаю.
В цветущих садах, в увядших цветах
О встрече мечтаю.
Тебя я повсюду встречаю.
В цветущих садах, в увядших цветах
Я просто скучаю...


А вообще вечерами я либо брею ноги, либо делаю маникюр, либо валяюсь на своём траходроме, обложенный горячими мохнатыми женщинами. И под их мурлыканье читаю книгу о приключениях майора Пронина.
Жить нужно в кайф!
А песню я поймаю. Я занудный.

@музыка: Олег Волга "Запорошена душа"

@настроение: мухобойку мне

@темы: Музыка

---

Найдите 10 отличий :)

:-)



Из утренних диалогов с Лёлей (Лёля - серая и пушистая):
- Не надо орать! Тебя что, месяц не кормили?
*Тяжкое молчание*
- Неделю?
*Молчаливый укоризненный взгляд*
- Три дня?
*Молчание*
- Сутки?
- ВАААААААА!!
- Врёшь! Только одну ночь!


П.С. За фото громадное спасибо Ятэну Ко.

@темы: Фотографии со мной, Приколы

---

Аки пчела, ёпть

Давненько меня здесь не стояло.

Заметки - точечно.

1. Боюсь сглазить, но забрезжила реальная возможность снова работать с нагрузкой 0/+1, а не "+3, стремящаяся к бесконечности". Сейчас вот первая неделя такого варианта базы. Когда утрясётся - будет видно. Если YES - я буду раньше приходить, меньше уставать, и смогу чаще появляться в сети.
2. Взахлёб дерущиеся кошки, оказывается, довольно эстетичное зрелище. Правда, шерсть потом убирать лень.
3. Я ничуть не забыл, что обещал вывесить и роман тоже. И скоро планирую "начить".
4. Мечтаю вывесить два рассказа в картинках - "как я провёл отпуск". Пост с фотографиями, посвящённый отдыху за городом, и пост, посвящённый ремонту.
5. Открыл сезон на Мираже. И снова подумал, что трансформеров придумали всё-таки байкеры. Хоть у меня и не байк, но всякий раз, когда я сажусь на это чудо инженерной мысли, у меня возникает ощущение абсолютного единения с этой машиной. Мы с Миражом становимся как будто одним целым. И не потому только, что я езжу на нём вот уже 14 лет. Описать трудно... но кто хоть раз почувствует - думаю, не забудет.
6. Мою любимую песню прошедшего марта исполняет

да, да, я говорю об этом без стеснения!!

Филипп Киркоров.
7. Ложась спать и просыпаясь, я до сих пор не могу привыкнуть к мысли, что это моя кровать.
8. Отпуск прошёл, а разбор завалов и облагораживание квартиры продолжаются. В сети не бываю по причине того, что "ушёл в реал, вернусь нескоро".

Но всё-таки вернусь.

П.С. Фаллен Стар, с которой случайно встретился в метро по дороге на работу, капитально подняла настроение!

@музыка: Глюк'oza "Юра"

@настроение: труд облагораживает робота

@темы: Встречи с друзьями, БытоВошки, Работа

---

19-22, или некогда нажать на кнопку

- Десять раз сбегать с 5 этажа - на 5 этаж, вынося на помойку содранные старые обои
- Станцевать на сцене Мюзик-холла
- Поцеловаться с Виктором Королёвым
- Передвинуть всю мебель сразу в двух комнатах
- Заиметь плакат в духе "<Прайму> на счастье! Ваш В.К."
- Встретиться поочерёдно с четырьмя друзьями
- Купить кровать О_о

О нет, это не виш-лист умалишённого. Это краткий список того, что я успел сделать в период с 19 по 22 марта.
Разумеется, один бы я не справился! Мне помогали. Двигали мебель и играли в конструктор "Собери Телетрон-1" (а по факту - 3) замечательные парни Тит Кузьмич и Фрол Фомич Антон и Лёша. Прайм, согласно канону, руководил процессом.

А послезавтра привезут мой траходром! И будет мне счастье.

(...Впрочем, мгновения истинного счастья я испытал 20-го, в светлой праздничной комнате. Где, окружённый волнами живого звука, легонько касался пальцами воздушного шара, и он плавно летел вверх...
И я не преувеличивал, когда сказал, что для меня это во многом ближе, важнее и нужнее, чем концерт накануне.
Спасибо.)

А ещё я глубоко признателен самоотверженному товарищу  ЧёрноЖёлтое Кошко. С ним вместе 8 марта мы клеили гламурные обои, обмазывая их гламурным клеем. И это тоже большущее счастье.



Мысли последних дней в принципе сводятся к тому, что я ещё несколько лет назад не ожидал и не мог ожидать такой мощной поддержки, такого искреннего тепла, такой радости общения, которые получаю теперь. Как это здорово и как это важно - добрые друзья!



П.С. Теперь приходится привыкать, что всё в штабе сменило место дислокации. И соображать, где же теперь искать трусы, а где - кошелёк.

@темы: Встречи с друзьями, БытоВошки, Нарциссизм фуры

---

Жизнь после перезагрузки

Я вернулся из недельного отдыха в области. Произошла своеобразная "перезагрузка мозга", и мне нравится это ощущение. Хотя (в отличие от первых двух опытов) в этот раз мозг сопротивлялся и выгружать накопленную усталость и негатив никак не желал. Пришлось помочь Пришлось довольно туго, но результатом я доволен.

А сколько раз, наверное, каждый из нас произносит мысленно сладкую фразу: "Вот лечь бы и лежать, и ни-че-го не делать!" Я - частенько. Так вот: я это осуществил. Не будучи болен, заразен, подавлен или что-нибудь там ещё, я один день отдыха целиком посвятил тому, что лежал на кровати и читал художественную литературу. Вставал только по нужде или для того, чтобы отправиться в столовую и поесть. Проверил: это действительно кайф!

Интеллектуальный итог прошедшей недели:
С. Лем "Солярис"
В. Тендряков "Расплата"
А. и Б. Стругацкие "Пикник на обочине"
В. Тендряков "Апостольская командировка"
А. Грин "Бегущая по волнам"
И я имею полное моральное право собой гордиться. Наконец-то чукча взялся за книгу.

Самый злостный облом, который я вряд ли когда прощу: каток на этой базе существовал исключительно на бумаге. Причём в турагентстве я уточнял, есть ли каток. А за день до отъезда специально ездил в Юбилейный поточить коньки... И, естественно, волок их с собой. Вместе со всей экипировкой...
Эх.

Из самого замечательного, что было в этом доме отдыха - бесспорно, бассейн!
А ещё два приятных мальчика, которых я постоянно склонял к действиям спортивного характера.
А ещё там рулил трактор! Который приехал и вытащил застрявший в снегу космический шаттл автобус, в котором ехал Прайм (и два его прицепа). Благодаря геройским действиям трактора я и успел сегодня на намеченную электричку.

А ещё я узнал, что русский матерный - это действительно отдельный самостоятельный язык. ))) Когда наш "ПАЗ" застрял, водитель позвонил кому-то, попросил вытащить; потом повернулся к единственному пассажиру (то есть ко мне) и подробно рассказал в литературных выражениях, как это произошло. Что, мол, разъезжался со встречным автобусом, а тот, пропуская, притормозил, хотя не надо было бы, и в итоге разъехались на склоне. А снег на обочине оказался слишком рыхлым и мягким, и при попытке выбраться заднюю часть "ПАЗа" крепко прижало к сугробу. И вот теперь надо ждать, приедет трактор и вытянет...

Через десять минут действительно приехал трактор, оттуда выскочил водитель, шофёр "ПАЗа" радостно спрыгнул на дорогу - и оба заговорили разом...
Они, разматывая и закрепляя трос, в подробностях обсудили уже известные мне детали происшествия. С той только разницей, что литературными в этом диалоге были только четыре слова: я, он, меня и тебя.

Но это мелочь, о которой завтра едва ли буду помнить.
А вообще - обязательно расскажу об отдыхе подробнее. Фотографировал в этот раз мало. В основном сказочный заснеженный лес, где катался на лыжах.

@темы: БытоВошки, Нарциссизм фуры, Земляне жгут, Чукча-читатель

---

Седьмое марта

А рулонов обоев надо было покупать девять.
Какой у меня завтра будет бодрящий утренний позитив!

А ещё я наконец-то, впервые за несколько лет, покатался на лыжах. Прайм на лыжах, в отличие от Прайма на коньках, зрелище довольно убогое. Но получению удовольствия это нисколько не мешает.

Ну и, конечно - обязательный рейд к метро за мимозой...
Весна!